Военная фортуна

Некоторая часть его мозга тоже не отказалась бы от завтрака — в животе уже давно бурчало, и он почувствовал острое разочарование.

— Что ж, придется его разбудить. Мы пересаживаемся в лодку: прилив почти в высшей отметке.

Они растолкали Стивена, привели в его состояние бодрствования и вывели на палубу, захватив связку с бумагами. Для судна такого размера фальшборт «Арктура» не был высок, но даже в этом случае смутные очертания лодки виднелись далеко внизу.

— Мы должны сменить судно? — спросил Стивен.

— Полагаю, что должны, — ответил Джек.

— Не было бы лучше подождать, пока уровень прилива повысится и поднимет лодку немного повыше, немного ближе к палубе?

— Их относительное положение останется таким же, уверяю тебя. Кроме того, прилив уже в высшей точке. Давай, Стивен, ты часто прыгал в лодку и с большей высоты, чем эта.

— Я подумал о Диане.

— Хм, Диана — она легко спустится вниз — ты подашь ей руку через борт, а я приму ее в лодке. Диана, где твой саквояж? Стивен, подтяни этот трос и отпускай помалу, когда я дам знать.

Джек перешагнул через поручень, спрыгнул на грот-руслени, левой рукой схватился за юферс и спустился в лодку.

— Опускай, — скомандовал он, и небольшой чемодан спустился. — Теперь Диана. Он направил ее ноги на руслени, — Подбери свои юбки и прыгай.

— К черту юбки, — сказала Диана и прыгнула.

Он в полной мере прочувствовал удар здоровой рукой.

— Поймал. Теперь тебя никто не назовет падшей женщиной, Диана, — сказал он, опуская ее среди горшков с приманкой и мощного, всепроникающего запаха разлагающегося кальмара, и покраснев в темноте.

— Стивен, давай! — скомандовал он.

Повозки, двигающиеся вдоль причала, несколько фонарей, голоса на входе в гавань, прыгающие огни.

— Джек, у тебя есть кусок веревки в кармане? Я не могу спуститься вниз, не привязав мой сверток.

— Бедняжка, — прошептала Диана, — он все еще не проснулся.

Она перепрыгнула через борт как мальчишка, сняла свой платок, завернула в него бумаги, завязала углы вместе и бросила в лодку.

— Через какое-то время мы, наконец, отплывем, я полагаю, — сказал Джек, скорее сам себе, закрепляя румпель. И когда, наконец, все спустились, добавил. — Диана, спрячься впереди и не показывайся. Стивен, вот уключины: греби прямо вперед. Отваливаем.

Он оттолкнулся — борт «Арктура» стал удаляться, Стивен сделал несколько эффективных гребков.

— Шабаш, — сказал Джек. — Потяни за фал — нет, за фал. Смерть Господня — ходом выбирай. Навались, Стивен. Закрепи. Оберни пару раз вокруг кнехта, кнехта.

Плоскодонка сильно накренилась. Джек все бросил, прыгнул вперед, сделал два оборота вокруг кнехта и проскользнул обратно к румпелю. Парус наполнился, Джек лег в крутой бакштаг, и шаланда направилась в сторону выхода в море.

— Этой ночью ты крайне раздражителен, Джек, — сказал Стивен. — Как ты можешь ожидать, что я пойму ваш тайный язык без некоторого раздумья? Бога ради, я же не жду, что ты поймешь медицинский жаргон, не дав тебе время, чтобы обдумать этимологию.

— Не знать различий между фалом и парусом, после стольких лет в море: это сверх человеческого понимания, — сказал Джек.

— Ты довольно любезное и обходительное создание на суше, — сказал Стивен, — но, оказавшись в море, становишься прагматичным и деспотичным, настоящим властелином — сделай это, сделай то, шрабашьте булявые друки сюда, — вообще ничего любезного. Без сомнения — это плод давней привычки командовать, но это нельзя считать дружелюбным.

Диана ничего не сказала. У нее был большой опыт, и она знала: для того, чтобы мужчины были в принципе терпимыми, их нужно сначала накормить. Она также чувствовала первые позывы морской болезни — моряк из нее был никакой — и боялась того, что должно случиться.

Скроенная внахлест плоскодонка выглядела жалким подобием лодки, но на самом деле, как только Джек привык к ней, то обнаружил, что она вполне хорошо управляется, если не считать некоторой рыскливости и почти феноменального сноса: ее днище было совершенно плоским, и от ветра она скользила боком почти также быстро и сильно, как и продвигалась вперед. Однако, с подветренной стороны имелось много места, и поскольку у Джека не было нужды опасаться мелководья в посудине, осадка которой не превышала и шести дюймов, он направил нос в сторону мыса Шерли, чтобы достичь длинного острова.

В огромной внешней гавани они не были одиноки: еще несколько рыболовецких суденышек выплывали из гавани, а по правому борту, вдали глубоководного канала, вырисовывался «Чезапик». В его кормовой каюте горели огни — Лоуренс уже встал, и, как разглядел Джек, утреннюю вахту тоже подняли. Все больше огней появлялось в каждом люке и полуоткрытых портах по всей длине главной палубы и через милю водной глади, он слышал голоса боцманских помощников — такой знакомый шум, как на всех кораблях, на которых служил.