Военная фортуна

В свое время он пережил много несчастий, но ни одно из них не могло сравниться с этой холодной пустотой внутри. Наблюдения за Дианой подтвердили подозрения, возникшие накануне, и укрепили в первом инстинктивном порыве. Он больше не любит Диану Вильерс, а это для него равносильно смерти. Что-то изменилось в ее сущности, и женщина, которая пила чай и разговаривала, была незнакомкой, и незнакомкой еще большей из-за существовавшей между ними прежде доверительности. Очевидные изменения заключались в том, что гнев, плохое настроение, разочарование и расстройство ожесточили ее: лицо оставалось прекрасным, но выражение его утратило дружелюбие. Луиза Уоган не обладала и десятой долей стиля или красоты Дианы, она была хуже во всех отношениях, но ее жизнерадостность, юмор и готовность радоваться создавали болезненный контраст. Однако самое серьезное изменение было намного более глубоким: как будто Диана пала духом и храбрость начала покидать ее, если совсем уже не покинула.

Безусловно, ее положение было трудным, и требовалась необычайная храбрость, чтобы устоять, но он всегда рассматривал Диану как женщину, как существо необычайной храбрости. Без храбрости это уже была бы не Диана. Но, с другой стороны, отметил он, меняя направление мыслей, следовало рассмотреть и физический аспект: если запор способен уменьшить мужскую храбрость, насколько неблагоприятная фаза луны способна изменить женскую? Он осторожно взглянул на ее лицо, чтобы найти отметки, подтверждающие это суждение и ободриться. И к своему разочарованию обнаружил, что результаты разведки отвергают луну и все ее влияние. Мэтьюрин просто отметил, что впечатление от высокой посадки ее головы, прямой осанки, которыми он так сильно и долго восхищался, теперь казалось немного преувеличенным. Сказывался эффект возмущения, дурного обращения. Если, как он предположил, ее дух действительно подавлен, и если из сильной она стала слабой, то отсюда логично проистекают общеизвестные недостатки слабости. Будет не удивительно найти раздражительность, дурной нрав, и даже, Бог простит, жалость к себе, фальшь. Человек может в целом опуститься.

Торжественно-мычащая декламация Хирепата прекратилась. Причем прекратилась уже некоторое время назад, чего Стивен не заметил, поскольку дискуссия или, точнее, спор Майкла и Луизы о времени кормления Кэролайн и людях, которым можно это доверить, зашел уже далеко.

Спустя некоторое время, Хирепат, поддержанный Дианой, взял верх, и наметилось общее движение в сторону двери.

— Луиза — такая ревностная мать, — сказала Диана. — Можно поклясться, что она просто создана для выкармливания младенцев. Уверена, что это ее самая большая радость. Не так ли, Луиза?

С некоторой теплотой Луиза отметила, что только женщины, у которых были дети, могут оценить такие вещи как следует, и Стивена мучала мысль, что Диана могла бы в ответе коснуться темы происхождения дочери Луизы, но она только сказала:

— О, моя дорогая, прежде чем вы выйдете на улицу, должна заметить, что у вас нижняя юбка торчит. Бессовестно с моей стороны было не упомянуть об этом перед обедом, хотя уверена, никто не обращает внимания на подобное у кормящей матери.

— Господи, Стивен, — сказала она, возвращаясь, — прости меня за такой скучный званый обед. Ты уже и так достаточно натерпелся, но сейчас мы, по крайней мере, сможем поговорить.

Она говорила с той абсолютной открытостью и откровенностью, которым Стивен так завидовал, поскольку, как она предполагала, ей внимало любящее и внимательное ухо. И он, конечно, слушал с серьезным вниманием и одновременно с беспокойством. Его дружба к ней не изменилась, и к ней примешивалась изрядная доля нежности.

Ее отношения с Джонсоном были неустойчивыми с самого начала: это не могло продолжаться, даже если не касаться бесконечного процесса его развода. Джонсон, человек жестокий и опасный, мог быть абсолютно безжалостным; обычно несдержанный, он был слишком богат, чтобы это пошло ему на пользу. А, кроме того, волокита, и его отношение к черным было отталкивающим.

— Я полагаю, истинное обличье, повседневный опыт рабства очень трудно выносить, — сказал Стивен, — особенно в промышленных масштабах большой плантации.

— О, что касается рабства, — сказал она, пожимая плечами, — то уж это мне кажется достаточно естественным: невольников было множество в Индии, ты ведь знаешь. Мне следовало уточнить: его отношение к черным женщинам. Все дети-мулаты вокруг дома в Мэриленде — его, а те, что постарше — его же сводные братья или сестры. Также было несколько окторонок,[39] кузин, полагаю, которые смотрели на меня с таким отвратительным фамильярным, всезнающим видом, что я не могла вынести этого — чувствовала себя так, будто меня покупают. Да он просто первый самец в округе. Этот парень — просто приходской племенной бык.

— Боюсь, он дремлет в большинстве из нас.