Военная фортуна

— Но больше, чем любую книгу, — сказал Стивен, — я бы рекомендовал личный труп. Ваш учебный кадавр, который вы будете терзать как захотите. Все эти случайные головы и конечности, равнодушно засоленные женой швейцара, достаточно хороши для грубых исследований, но для тонкой работы дайте мне индивидуальный свежий труп, желательно нищего, чтобы избежать жира, любовно сохраненный в лучшем винном спирте двойной очистки. Вот вам красноречивые тома — листайте их днем и ночью — они стоят целой библиотеки обычных книг. Кстати, вон ваш отец на противоположной стороне дороги. Уверен, что он поможет вам с трупом, это достойный человек. Разве вы не разобрались в своем отце, мистер Хирепат?

Они уже приближались к «Асклепии», когда из неё вышел пожилой джентльмен, несущий корзину, однако Майкл Хирепат настолько пребывал в радостных грезах о своей книге, что не замечал отца до тех пор, пока тот не ответил поклоном на приветствие Стивена. Одновременно с поклоном он бросил на Стивена многозначительный взгляд, приложил палец к губам и, показалось, что торговец словно засеменил на цыпочка, хотя на самом деле это было не так — просто общее впечатление от осознания тайны.

— Он несет корзину, — заметил сын, — осмелюсь предположить, приносил тете Путнэм мягкопанцирных крабов.

— Разве вам не следует освободить его от ноши? — спросил Стивен. — Предусмотрительный эгоизм, не меньше, чем сыновняя почтительность, требует такого поведения. Хорошего дня и благодарю за компанию.

— Джек, как дела — спросил Стивен.

— Превосходно, превосходно, но что это, Стивен? Ты побывал в мясорубке?

— Понте-Кане попытался затолкать меня в карету, но из этого ничего не вышло: Каин и Авель пришли мне на помощь. Скажи, как мистер Хирепат отреагировал на мою просьбу?

— С тобой действительно всё в порядке, Стивен? Никаких повреждений?

— Вполне хорошо, спасибо. Пальто порвано, но я заколол булавкой. Что сказал друг Хирепат?

— Он говорил как друг, как хороший друг, проклинал французов и всю их деятельность, потом ушел и вернулся с вот этим в корзине. — Джек наклонился и достал футляр с пистолетами и принадлежностями. — Вот. Сделано в Лондоне, лучшее от Джо Мэнтона. Настолько превосходная пара, что лучше и не пожелаешь, я игрался с ними последние полчаса, переставив кремни вот так. Ты не подашь свое пальто? — сказал он, наклоняясь к шкатулке для шитья. — Делов-то, пришить карман.

— Восхищаюсь умением моряков шить, — сказал Стивен, наблюдая за ним.

— Мы бы выглядели сборищем пугал, если бы ждали, пока это сделают за нас женщины, — сказал Джек, делая стежок. — Мальчишкой я служил на «Голиафе», когда тот нес флаг адмирала Харви, синий на грот-мачте. От нас требовалась невероятная аккуратность: высокие сапоги, белые бриджи, шляпы с позументами, черные шейные платки. Любой, кто не проходил адмиральского осмотра, нес вахту за вахтой. Четырехчасовой сон очень тяжел, когда ты мальчишка, таким образом, мы усердно работали иглами и ваксой. Но где я действительно научился шить, так это на «Резолюшн», когда капитан Дуглас меня разжаловал. Полагаю, я рассказывал тебе.

— Я помню. Тебя разжаловали на некоторое время в матросы, чтобы излечить от распутства. Весьма странный способ, учитывая твой рассказ о женщинах на нижней палубе, но возможно это возымело результат?

— Результатом явилось то, что я смог сам себе пошить форму для жарких широт. Что уж там говорить о штопке пальто для друга, это мелочь. Нам дали много ярдов парусины, и мы шили во время свободной вахты. Это уж, конечно, были не казначейские обноски, потому что мы числились модным судном — половина команды состояла из настоящих денди — и мы, марсовые вахты правого борта, вшили голубые ленты в швы парадной формы, предназначенной для церкви и построения по подразделениям. А затем я попал в команду парусного мастера, что научило меня намного большему, включая, как ты видишь, использование левой руки. Скажи мне, Стивен, — продолжил он другим тоном, — как ты рассматриваешь сложившуюся ситуацию, как думаешь, что нам нужно делать?

— Ситуацию, сложившуюся сейчас? Ну, полагаю, что французы вычислили меня. Ты знаешь, что по своей линии я нанес им столько вреда, сколько смог, и полагаю, они убьют меня за это, если сумеют. С другой стороны, думаю, что Джонсон сможет меня защитить.

— Из-за твоей дружбы с Дианой?

— Нисколько. Я считаю, что он ничего не знает об истинной сущности наших отношений: для него это просто давнее знакомство, не более. Отношения у них не складываются. Она ненавидит его и как мужчину, и как врага — Диана очень патриотична, Джек, и горюет обо всех наших поражениях.

— Конечно, опечалена, — мрачно сказал Джек. — Любой опечалится, в ком есть хоть капля гордости.

— Она хочет бросить и его, и Америку. Я предложил ей выйти за меня замуж, восстановить гражданство и вернуться с нами во время обмена. Если бы Джонсон узнал про это, то бы вызвал меня на дуэль, потому что очень ревнив и один из тех, кто хочет сохранить свой гарем — они там большие дуэлянты в своих южных штатах, и он много раз побеждал. Или бросил бы меня французам.