Военная история Боспорского царства

Правда, вряд ли можно говорить об оккупации Боспором всей или почти всей крымской части скифского царства, включая его столицу. Не исключено, что Аспургу удалось добиться утверждения у скифов своего ставленника и создания хотя бы временного боспоро-скифского союза. Эта точка зрения находит подтверждение в надписи из Неаполя Скифского, где упоминается царь Ходарз, сын Омпсалака, при этом шрифт надписи имеет «наиболее близкие палеографические параллели в лапидарных документах времени Динамии и Аспурга»^{120}.

В это время Боспор, по-видимому, представлял собой серьезную силу, которая контролировала военно-политическую ситуацию во всем Северо-Восточном Причерноморье. Были установлены дружественные отношения с варварским окружением на азиатской стороне Боспора (этим можно объяснить первоначальное отсутствие укреплений в Танаисе, восстановленном после полемоновского разгрома), укреплены контакты с Римом, в результате чего в 23 году н. э. в титулатуре Аспурга появляется такой элемент, как φιλόκαισαρ — «друг цезаря» (КБН № 40). Возможно, с этим титулом связано принятие Аспургом имени Тиберий Юлий. По-видимому, это сопровождалось дарованием ему и его будущему потомству звания и привилегий римского гражданина. Как бы то ни было, имя Тиберий Юлий стало династическим для правителей Боспора вплоть до начала VI века н. э. Включение в царскую титулатуру наименования «друг цезаря и друг римлян» означает, что римско-боспорские отношения строились на основе договора, который при вступлении на престол нового царя требовал обновления и подтверждения полномочий очередного претендента.

Впрочем, Аспург опирался не только на поддержку Римской империи; в его распоряжении был неисчерпаемый военный потенциал сарматского кочевого мира. Его положение еще больше упрочилось после женитьбы на представительнице фракийского царского дома — Гипепирии, которая подарила ему двух сыновей. Старший сын получил иранское имя Митридат, младший — фракийское имя Котис. Как показали последующие события, они отличались не только именами, но и своим отношением к зависимости Боспора от Рима.

Потомок великого Ахемена и Боспорская война 45–49 годов

как наследнику вассального царя ему пришлось провести в Риме довольно продолжительное время, в чем не было ничего необычного. Скорее всего судьба боспорского трона была определена одновременно с решениями, вынесенными в 38 году в отношении ряда других зависимых от Рима восточных государств. Так Агриппа стал правителем двух тетрархий, а затем и царем Иудеи (Jos. Fl. Ant. XVIII, 6,10). По соседству.

После смерти Аспурга судьба боспорского трона снова решалась в Риме, где к власти пришел новый император, своенравный Калигула, требовавший, чтобы ему поклонялись как богу. У него были свои виды на Боспорское царство, и решение затянулось. Данные нумизматики свидетельствуют, что контроль над царством, по крайней мере на полтора года, перешел не к наследнику трона Митридату, а к вдове Аспурга, продолжавшей чеканить на своих золотых монетах портрет покойного Тиберия. Такая ситуация свидетельствует об отсутствии молодого Митридата на родине. Вероятно, была образована Иудейская Аравия, а царская власть над ней дарована Соэму. Антиоху Коммагенскому вернули владения его отца (Suet. Calig. 16). Реметалку III достался фракийский престол, Котису IV — Малая Армения, а наследственные владения в Понте получил Полемон II (Dio Cass. LIX, 12, 2).

Права на боспорский трон — видимо, после некоторых колебаний, — официально были утверждены за Митридатом VIII. В пользу этого свидетельствует помещение на аверсе его золотых статеров 39–41 годов изображения правящего императора. Несомненно, молодой царь обязан был рьяно демонстрировать лояльность своему благодетелю. Но, вероятно, уже тогда у наследника имени великого противника Рима зрели мысли о более самостоятельной, а в перспективе и независимой политике. В этом отношении он делал ставку на укрепление союзных отношений с варварскими племенами. Не исключено, что следами такого рода дипломатических контактов являются находки серебряной тарелки с именем царицы Гипепирии в столице поздних скифов Неаполе (на месте современного Симферополя) и золотых монет, отчеканенных в правление Митридата, в таврском святилище на Гурзуфском седле в Крымских горах. Вероятно, уже тогда среди союзников мятежного царя находилось могущественное сарматское племя сираков на восточных границах государства. Достаточно показательна надпись того времени, где Митридат именуется «другом союзников и другом отечества»^{121}.