Военная история Древнего Египта Том II. Период крупных войн в Передней Азии и Нубии в XVI-XV вв. до н.э.

В период XVIII династии, когда военно-захватническая политика Египта достигла наибольшего напряжения и египетские фараоны вели длительные войны с целью полного завоевания соседних стран — Нубии, Палестины, Финикии и Сирии, мобилизуя для этого все людские и материальные ресурсы Египта, среди разнообразных функций везира юга выделяется функция управления военным ведомством. На это указывают следующие слова в «Инструкции везира Рехмира», полный текст которой сохранился в его фиванской гробнице: «Ему (везиру. — В. А.) следует докладывать о состоянии крепостей юга и севера».[46]

Судя по этим словам, в ведении везира юга находились все крепости во всей стране с их военными гарнизонами. Больше того, как ясно указывается в тексте той же «Инструкции», везир юга должен был «устанавливать общее количество воинов, которые должны двигаться в качестве спутников владыки царя, когда он будет плыть на юг или на север... К нему следует приводить начальника царской палаты и совет воинов, чтобы он им дал военные указания».[47]

Таким образом, в ведении везира юга находилось военное ведомство и в его функции входила организация войска, в частности царской гвардии, а также военного дела во всей стране, что, конечно, значительно способствовало централизации военного управления во всем государстве.

Столь же высокой степени централизации достигло и судебное управление, во главе которого стоял везир юга, который сосредоточивал в своих руках высшую судебную власть. В «Инструкции везира Рехмира» ясно указывается на то, что [90] «палата везира» была высшей судебной инстанцией и что только один везир обладал высшей судебной властью. Так, в «Инструкции» говорится: «Пусть ни один сановник не присваивает себе права выносить приговор в его (везира. — В. А.) палате. Если возникнет жалоба на одного из сановников, присутствующих в его палате, то он прикажет привести его в судебное присутствие. Это везир наложит на него наказание соответственно с его проступком. Пусть ни один сановник не присваивает себе права налагать телесные наказания в его палате. Ему будут докладывать о каждом деле, касающемся его палаты, с тем чтобы он передал рассмотрение этого дела в эту палату».[48]

Судя по тексту этой «Инструкции», везир должен был в своей палате лично рассматривать дела, связанные с невыполнением чиновниками обязанностей, а также наиболее тяжелые уголовные преступления, виновные в совершении которых заносились в особый «список преступников», хранившийся в главной тюрьме. Очевидно, к тягчайшим уголовным преступлениям в первую очередь относились преступления, направленные против существующего государственного строя. Недаром везир Рехмира ставил себе в особую заслугу то, что он вел упорную борьбу со всеми внутренними врагами государства; о своей деятельности он говорил с гордостью: «Я поразил участников ночных заговоров. Я ударил преступника... Я преследовал виновного на суше и на воде... Я внушал ужас толпе и обучал иноземца его обязанностям. Я заставлял мятежника сознавать его собственные ошибки. Приказ царя был в моей руке для выполнения его повелений. Никто не сказал обо мне: «Что он сделал?»».[49]

Аналогичные выражения, свидетельствующие о жестоком подавлении восстаний и постоянной борьбе с мятежными элементами, сохранились и в других автобиографических надписях высших судебных чиновников этого времени. Особенно характерна в этом отношении надпись Интефа, который гордился тем, что он «связывал мятежников, обладал сильной рукой, направленной против грабителей, применял насилие по отношению к тем, которые применяли насилие... укорачивал час жестокосердного, принуждал злонамеренного выполнять закон... внушал великий ужас преступникам и мятежникам, связывал противников, поражал насильника, обеспечил безопасность дворца, установил законы и внес успокоение в толпу перед лицом царя...»[50]»