Военная история русской Смуты начала XVII века

Тем временем началась новая кампания. Эверт Горн выступил из Выборга и пересек границу 12 февраля 1610 г., а затем с 3-тысячным отрядом английских, шотландских и французских наемников двинулся через Новгород и Старую Руссу на соединение с Делагарди. В Старице с Горном соединились смоленские и бельские помещики, прибывшие из армии кн. Скопина-Шуйского во главе с князьями И. А. Хованским и Я. П. Борятинским. Следующей целью союзников стал Ржев, незадолго перед этим принесший присягу королевичу Владиславу и его отцу. Занимавшие город запорожцы и поляки, атакованные одновременно «судовой» (по Волге) и сухопутной ратью[148], были разбиты, а 24 апреля потеряли и Зубцов[149].

С окончанием весенней распутицы выступили из Москвы новые части русского войска (до 2 тыс. человек под началом воеводы Г. Валуева), заняв Можайск и подступив к Иосифо-Волоколамскому монастырю, где засели бывшие тушинские поляки. Горн прислал из Погорелого городища 500 французов полковника П. Делавиля, которые ворвались было в крепость, но были отбиты[150]. Правда, вскоре из-за бунта казаков полякам пришлось оставить «Осипов», после чего все они были рассеяны при отступлении[151]. При этом «тушинский» патриарх Филарет Никитич с иными знатными людьми из тушинского лагеря смогли покинуть поляков и вернуться в Москву. Преследуя противника, Валуев засел в очередном «острожке» под Царевым Займищем, а Горн и кн. Хованский, сделав неудачную попытку овладеть крепостью Белой, отступили к Зубцову, а затем соединились с Делагарди под Можайском[152].

Узнав о действиях союзной рати по помощи Смоленску, гетман Жолкевский двинулся сначала на Белую, а затем — к Цареву Займищу. Из осадных войск он смог взять только 2 тыс. конницы и 1 тыс. пехоты, а также присоединить более 3 тыс. украинских казаков. Под Царевым он присоединил к себе полки Л. Вейхера и М. Казановского, договорился о переходе на королевскую службу тушинских поляков А. Зборовского (до 2,5 тыс. копейщиков), а затем осадил отряд Валуева в «острожке».

7.3.1. Клушинская битва

Союзное войско двинулось на выручку Валуева кружным путем, чтобы нависать с фланга над поляками, если те решат двинуться к Можайску. Наемников насчитывалось около 5 тыс. человек[153], а русское войско, возможно, достигало 10 тыс., не считая «посошных» людей[154]. Перед выступлением из Можайска произошли эпизоды, сильно повлиявшие на настроение иноземцев: разрядный дьяк привез им жалованье частью специально чеканенными золотыми монетами, а частью — тканями и мехами, однако Делагарди не стал спешить с раздачей его своим подчиненным — видимо, в надежде «сэкономить» на боевых потерях; кроме того, граф отправил обоз со своими вещами и драгоценностями на Новгород и далее в Швецию, после чего разнесся слух, что там и находилась та самая «воинская казна». К тому же поляки уже не раз давали понять «немцам», что готовы принять их к себе на службу, и уже имели у себя первых перебежчиков.

Вечером 23 июня союзное войско остановилось у деревни Клушино (20 км к северу от Гжатска) на опушке леса. Иноземцы, встав на правом фланге, окружили свой лагерь вагенбургом, а русские, помня уроки Скопина-Шуйского, уже в ночь стали укрепляться частоколом и строить «острожек». Впрочем, измученные беспримерно долгим и поспешным маршем («пошол князь Дмитрей из Можайска в самые варные дни и шол со всею ратью наспех однем днем до Клушина сорок верст»)[155], ратные люди вряд ли преуспели в сооружении полевых укреплений. Следует отметить, что с запада поле, где был разбит лагерь, прикрывалось «дубовым плетнем», который союзники не стали ломать.

Тем же вечером гетман Жолкевский, оставив против Валуева почти всю пехоту и запорожских казаков, с остальными силами (6–7 тыс. отборных войск с двумя пушками)[156] скрытно выступил к Клушину. Передовые части Зборовского уже за час до рассвета вышли на искомую опушку, но не смогли начать атаку лагеря из-за задержки основных сил. Шведы и русские, заметив поляков, получили час для подготовки к бою: левее русская конница выступила в поле, оставив в тылу пехоту, а правее наемные пехотинцы построились вдоль изгороди, имея позади себя и «вокруг» конные эскадроны. Тем временем противник успел поджечь деревню и сделать проходы в изгороди[157].

Битва началась натиском отборной конницы Зборовского, которая копьями снесла с позиций русских дворян и детей боярских; и без того не желавшие воевать ратники в большинстве своем бежали с поля битвы — только сам кн. Дмитрий Шуйский засел в обозе с пехотой. В то же время первые атаки были отбиты мушкетным огнем пехоты Делагарди с большими потерями для поляков. Напуски конницы взаимно сменяли здесь друг друга, и исход битвы, по словам Жолкевского, был неясен в течение трех часов. Наконец подошли опытные гетманские гайдуки и огнем двух фальконетов отбили немецких мушкетеров от плетня; обошедшие с боков гусары усилили натиск, ворвались в шведский лагерь, а Делагарди с Горном, спасаясь от преследования, бежали за пределы поля.