Военная история русской Смуты начала XVII века

Тем временем Скопин, следуя избранной тактике постепенного обложения противника, вынудил Сапегу отступить из-под Троицы в Дмитров, а затем окружил его «острожками» и в этом городе. Отряды конницы, а также русских и финских лыжников перерезали дороги, нападали на фуражиров и занимали небольшие селения; отдельные полки атаковали Ростов и Кашин (и далее Ржев, Старицу и Белую). Везде с полками русских воевод шли роты наемников. Поляк Н. Мархоцкий, пробираясь к Дмитрову по глубокому снегу, скрывался от разъездов французской конницы и отрядов финских и русских лыжников[137] — переворачивалась еще одна страница русского Апокалипсиса!

Последняя крупная битва с тушинцами — под Дмитровом — закончилась очередным поражением войск Сапеги[138]. Не имея больше ни сил, ни морального духа для продолжения борьбы, гетман отвел остатки своих полков к Волоку-Ламскому, куда в ночь на 7 марта 1610 г., запалив лагерь в Тушине, ушли и части Ружинского[139]. В Волоке поляки и казаки разделились: верные Дмитрию двинулись с Сапегой в сторону Калуги, а решившиеся присоединиться к польскому королю остались частью в Иосифо-Волоколамском монастыре («Осипове»), а в большинстве своем со Зборовским ушли к Вязьме. 12 марта 1610 г. князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский и граф Якоб Делагарди вступили в столицу, триумфально завершив свой освободительный поход. Теперь предстояла встреча с еще одним, не менее грозным противником — польско-литовским войском короля Сигизмунда, уже полгода деятельно осаждавшим Смоленск.

Глава 7. Начало польско-литовской интервенции в Русском государстве (1609–1611)

7.1. Начало русско-польской войны 1609–1618 гг

Возможность открыто вмешаться в дела охваченной гражданской войной «Московии» стала обсуждаться в Польше на государственном уровне в 1606–1608 гг. Известия о непопулярности царя Василия, о слабости русского войска и его поражениях от повстанцев, а затем польских наемных отрядов укрепили мнение правящих кругов Речи Посполитой, что настал удобный момент для интервенции под предлогом «прекращения кровопролития» и Смуты. Этому способствовали сигналы из Москвы, от влиятельных бояр и прочих сановников, что они не прочь увидеть на царском троне сына короля Сигизмунда — королевича Владислава (1606–1608). Одновременно при королевском дворе стали обсуждаться проекты решения внутренних проблем Речи Посполитой за счет присоединения к ней России на условиях неравноправной унии и путем захвата ее земель по типу заморских колоний Испании и Португалии[140]. В таком случае города объявлялись «вольными» и заселялись колонистами-горожанами из Польши (т. е. немцами, поляками и евреями), крепости занимались надежными гарнизонами, а поместья раздавались обезземеленной польско-литовской шляхте и верным русским дворянам (сочинение П. Пальчовского «Koleda moskiewska» (1609) и речи на Сейме (1611). Столь воинственные замыслы оттеснили на второй план умеренные проекты конца XVI в. о постепенном «просвещении» и «цивилизации» русских путем воздействия на них в рамках государств, объединенных личной унией. Впрочем, поступки С. Жолкевского в ходе кампании 1610 г. показывают, что гетман предпочитал действовать по «умеренному» сценарию и не верил в успех грубого завоевания страны.

Формальных поводов для начала войны набралось предостаточно, от освобождения поляков, «вероломно» захваченных в 1606 г. в Москве, до Выборгского союзного договора со Швецией, заключенного 4 февраля 1609 г.: поскольку Швеция и Речь Посполитая воевали уже 9 лет, пропуск шведских войск на территорию России расценивался как враждебный акт. Впрочем, о походе на Московию заговорили еще в декабре 1608 г., а король на январском сейме добился согласия сенаторов. Заявив, что на царский трон не имеют законного права ни царь Василий, ни Лжедмитрий II, сейм обозначил цель похода как подчинение всего Русского государства, а не только борьба за Смоленскую и Северскую земли. Заявление короля, предназначенное для русских, называло главными задачами успокоение Смуты, прекращение «тиранства» узурпаторов трона и соединение России с Речью Посполитой личной унией за счет признания царем королевича Владислава[141].