Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки

В один из зимних дней, при перевозке из-за окских лугов на барский двор сена, пара лошадей, запряженная в сани, чего-то испугавшись, понесла. Иван Федорович, надеясь на свою силу, бросился останавливать напуганных лошадей, но поскользнулся и угодил под сани. После несчастного случая начал болеть, бросил работу у помещика и спустя год скончался. Вскоре умерла и прабабушка Прасковья. Прадед оставил двух замужних дочерей и единственного сына, в будущем моего деда — Ивана, унаследовавшего все имущество и хозяйство.

Иван Иванович Гераскин родился незадолго до отмены в России крепостного права, в 1858 году. Грамоте учился у церковного дьячка. Обремененность семьей, бедность, постоянная забота о хлебе насущном вынудили его бросить сельское хозяйство и в начале 90-х годов перебраться в Петербург. Здесь он без труда устроился кочегаром на карточную фабрику, а позднее перешел слесарем в паровозные мастерские Николаевской железной дороги.

В те годы процесс исхода крестьян в город в поисках лучшей доли был характерен для многих миллионов. Набиравшее в России силу капиталистическое производство, нуждавшееся в постоянном притоке рабочих, создавало для этого благоприятные условия.

В 1897 году, распродав хозяйство, дед забрал к себе и семью, состоявшую из жены Марии Захарьевны и трех сыновей: Ивана, Александра и Василия. В Петербурге Иван Иванович работал до 1914 года. С началом мировой войны с завода уволился и возвратился в Сеитово, где снова занялся сельским хозяйством.

На этот раз дед поселился в новом просторном доме. Старая изба сгорела при пожаре в деревне в одно жаркое лето. Получив страховку, дед построил новый деревянный дом, обложив его снаружи кирпичом. Здесь он и прожил безвыездно оставшиеся годы.

С началом коллективизации вместе со старшим сыном вступил в колхоз, отдав в обобществленное хозяйство лошадь, сбрую и скромный сельскохозяйственный инвентарь. Дед трудился в колхозе главным образом слесарем при кузнице. В личном хозяйстве содержал корову, овец и птиц. К дому примыкал небольшой сад. За ним находились гумно и банька.

Иван Иванович Гераскин ушел из жизни в конце 1941 года, а его старший сын еще раньше утонул в Оке.

К деду в деревню Сеитово я приезжал в тридцатые годы дважды, последний раз незадолго до Великой Отечественной войны. Несмотря на солидный возраст и полную испытаний жизнь дед болел редко, держался бодро, много трудился. Меня поражало то, что в аккуратно подстриженной бороде и волосах у него не было седины. Дед относился к людям крутого нрава. Домочадцев стремился подавить своей волей и ни с кем власть не делил. Его слово считалось последним и окончательным. В нетрезвом состоянии грубил и скандалил.

Моя бабушка, Мария Захарьевна, в противоположность деду, была небольшого роста. И сыновья пошли в нее. Это давало деду основание говорить, что она испортила породу Гераскиных. Помню бабушку всегда одетой в темное, настороженной и суетящейся, заботливой и тихой. Черный платок плотно облегал ее морщинистое, бледное, с добрыми и испуганными глазами лицо. Боль вызывали ее руки со вздутыми венами, деформированными ладонями и пальцами. Казалось, вся их жизнь, без отдыха, была наполнена непосильным трудом. Бабушка была набожной и совершенно неграмотной. Скончалась она в 1949-м, на 92-м году жизни.

Если деда и его старшего сына Ивана можно отнести к полупролетариям, так как они на какое-то время покидали крестьянское хозяйство, жили в городе и работали на производстве, а затем снова возвращались в деревню, то два младших сына окончательно порвали с землей, пополнив ряды пролетариата.

Мой отец, Василий Иванович Гераскин, был в семье младшим сыном. Родился также в деревне Сеитово в 1890 году. Окончил только сельскую школу. Трудовая деятельность отца началась в тринадцать лет. Беспрерывно работая на предприятиях Петербурга, он освоил сапожное, литейное, слесарное и токарное дело, став со временем высококвалифицированным рабочим.

Начавшийся в России общий демократический подъем, стачечное движение, сама революция 1905 года оказали определенное влияние и на сознание отца. Для него, подростка, все было ново, интересно и заманчиво.

За Невской заставой, в церкви при текстильной фабрике «Максвел», отец слушал проповеди священника Галона и в морозный день 9 января принял участие в шествии к Зимнему Дворцу с петицией петербургских рабочих к царю. Занимался в политическом кружке, помогал революционерам распространять среди рабочих и солдат Новочеркасского полка листовки и нелегальную литературу, участвовал в демонстрациях и октябрьской всеобщей стачке, задерживался полицией. И все же, забегая вперед, отмечу, что революционера из него не получилось. Наверное, к глубокому восприятию социалистических идей он оказался неподготовленным.

Наступил 1912 год. Через несколько месяцев отцу предстоял призыв в царскую армию. Чтобы избежать службы в пехоте, он накопил 125 рублей и на эти деньги окончил частные курсы шоферов. В те времена профессия шофера относилась к довольно уникальным специальностям.