Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942

Можно с полной уверенностью утверждать, что Советское правительство и высшее военное руководство ожидали этого вторжения, чтобы в глазах мирового сообщества выглядеть не агрессором, а страной, подвергнувшейся нападению. Одним из первых данную версию выдвинул Н.Г. Кузнецов. Прибыв после начала боевых действий в Кремль за получением указаний, он удивился царившей в нем безмятежности: «В Кремле было так же спокойно, как в обычный выходной день. Видимо, происходит какое-нибудь совещание и где-нибудь в другом месте. Но что совещаться, когда война налицо, и если ее не ожидали, то следовало хоть теперь со всей энергией организовать отражение врага. Что происходило в этот момент на самом деле, я рассказывать не берусь, но как нарком Военно-Морского флота по-прежнему никуда не вызывался и никаких указаний не получал»[134].

Главной ударной силой Германии, как и при вторжении на Западе, служили четыре мощные бронетанковые группы. Две из них, 2-я и 3-я, были включены в состав группы армий «Центр», призванной быть главным наступательным фронтом, и по одной – в состав групп армий «Север» и «Юг». Гитлеровское командование серьезно рассчитывало на то, что Красная армия подтянет ближе к государственной границе главные силы фронтов, где следует их окружить и уничтожить. Это была главная цель плана «Барбаросса» в начале войны.

3 июля 1941 г. в своем выступлении по радио И.В. Сталин, обращаясь к советскому народу, сказал: «Прежде всего необходимо, чтобы наши люди, советские люди, поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение…»[135].

В первые 18 дней, с 22 июня по 9 июля 1941 г., произошло приграничное сражение, в ходе которого советские войска вели тяжелые оборонительные бои в Прибалтике, Белоруссии и на Западной Украине, а затем были вынуждены отступить в глубь страны. Именно в эти дни противник решил не только тактические, но и стратегические задачи.

С начала войны политическое руководство Советского Союза приняло необходимые, хотя и во многом запоздалые меры для отражения агрессии. В ночь на 22 июня первым приехал в Кремль Л.П. Берия, за ним появились И.В. Сталин и остальные члены Политбюро ЦК ВКП (б). В 5 часов 45 минут у Сталина началось совещание, на котором присутствовали В.М. Молотов, Л.П. Берия, К.С. Тимошенко, Л.З. Мехлис и др. Совещание приняло директиву № 2: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить». В 14 часов принята директива № 3 о контрнаступлении, разрешившая войскам Красной армии переход государственной границы. В этот же день была создана Ставка Главного Командования, изданы указы Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных, о военных трибуналах и введении военного положения.

Судя по записям, сделанным дежурными секретарями о посетителях Сталина, с 21 по 28 июня 1941 г. он ежедневно проводил совещания, на которых обсуждались актуальные проблемы обороны и обеспечения безопасности страны. Чаще всего встречи происходили с Берией – 17 раз. Это были продолжительные беседы, порой по несколько часов. С Меркуловым – 5 раз, по 15–30 минут. С Голиковым беседовал лишь трижды (первый раз 24 июня), каждый раз не более, чем по часу. Актуальные вопросы обсуждались и на совместных совещаниях представителей различных ведомств, как это было 27 июня 1941 г., на котором присутствовали Тимошенко, Голиков, Берия и Кузнецов[136].

В приграничном сражении одним из самых трудных был первый день войны. В сражение с вермахтом вступил личный состав частей и подразделений Красной армии и пограничных войск НКВД, дислоцированных на западном участке государственной границы. Но многие командующие и штабы армий в первые часы нацистской агрессии не приняли никаких самостоятельных решений, действуя согласно планам прикрытия государственной границы, которые уже не соответствовали новой ситуации.