Военная контрразведка: Тайная война

По возвращении с Западного фронта Игнатия Игнатьевича официально зачислили в штат О О ВЧК. На новой должности в полной мере раскрылся его талант непревзойденного агенту-риста и мастера тонких оперативных комбинаций. Ему поручили работу на участке борьбы с белогвардейским подпольем, действовавшим в западных областях страны. И он блестяще с ней справился. За счет личных вербовок ценной агентуры ему удалось не только раскрыть подпольную сеть так называемого Западного областного комитета, действовавшую в Гомеле, но и перевербовать одного из руководителей «комитета» — Опер-пута. Впоследствии он и Сосновский сыграли важную роль в известной контрразведывательной операции, получившей кодовое название «Трест».

Начата она была в ноябре 1921 года и завершилась в апреле 1927 года. В ходе нее отечественной спецслужбе удалось проникнуть в большинство антисоветских организаций, действовавших в Европе, и поставить под свой контроль деятельность разведок таких стран, как Финляндия, Польша, Латвия, Франция и Великобритания. От имени умело легендированной Лубянкой нелегальной организации «Монархическое объединение Центральной России» (МОЦР) ихрегулярно снабжали стратегической дезинформацией в выгодном для советского руководства свете.

Другим важным итогом операции «Трест» стало то, что в течение почти шести лет чекистам удавалось сдерживать террористическую и диверсионную деятельность боевых групп лидеров Белого движения П. Врангеля, А. Кутепова, Е. Миллера. Все эти годы они жили надеждой на скорый повстанческий взрыв внутри России и находились в плену иллюзий, порожденных докладами руководителей МОЦР о мощи организации и ее готовности к восстанию.

Эти и другие успехи Сосновского были по достоинству оценены руководством ОО ВЧК. Осенью 1921 года Артузов представил Дзержинскому рапорт, в котором ходатайствовал о его награждении орденом Красного Знамени. Тот поддержал предложение. В конце 1921 года вышел приказ Революционного военного совета (РВС) республики о награждении Игнатия Игнатьевича Сосновского этим орденом. Спустя три года, в 1924 году, по решению коллегии ОГПУ он был отмечен высшим профессиональным отличием — нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК — ГПУ». Прошло еще два года, и «за беспощадную борьбу с контрреволюцией» ему вручили именное боевое оружие — маузер.

Также успешно складывалась и служебная карьера Игнатия Игнатьевича. В мае 1921 года его назначили на должность помощника начальника отделения вновь созданного контрразведывательного отдела в составе Секретно-оперативного управления ГПУ, в задачу которого входила борьба со шпионажем. Через год он стал его начальником.

В 1929 году Сосновскому поручили возглавить контрразведку в полномочном представительстве Белорусского военного округа, а позже в Центрально-Черноземной области.

С 1934 года он работал на ответственных должностях в центральном аппарате в Москве, а потом в Саратове.

На всех этих участках Игнатия Игнатьевича отличали высокий профессионализм в работе и уважительное отношение к соратникам. Об этом свидетельствовали его оперативно-служебные характеристики. В них отмечалось, что Сосновский — «…образцовый оперативник и серьезный руководитель… Прекрасно знает работу с агентурой, особенно по линии шпионажа… Политически развит и по личным качествам весьма способный… Хороший товарищ и примерный большевик».

Шли годы. Старая гвардия революционеров постепенно уступала место молодым и не сомневающимся в слове Вождя аппаратчикам. Над страной поднималась мрачная тень большого террора. Прежние заслуги уже ничего не стоило на весах новых советских вождей. Расчищая дорогу к «сияющим вершинам коммунизма» от несогласных и сомневающихся, они взялись за косу массовых репрессий. Всеобщий страх и подозрительность поселились в каждом доме и каждой семье. Прошлое било по творцам революции.

Активная работа Сосновского в далеком 1920 году против ПОВ «стараниями» руководства польской секции Коминтерна теперь обернулась против него самого. Репрессии, начавшиеся в их среде, они связывали с деятельностью Сосновского, «умело замаскировавшегося агента Пилсудского, пробравшегося в органы госбезопасности для исполнения разведзаданий», и «сигнализировали» об этом в партийные и другие советские инстанции.

По мере того как ширился круг арестованных поляков-коминтерновцев, все больше подобных заявлений на Игнатия Игнатьевича поступало руководству НКВД. В то время и в той ситуации, которая сложилась к концу 1936 года, когда в органах госбезопасности безжалостно «били своих, чтобы чужие боялись», судьба Сосновского была предрешена.

«Верный сталинский нарком» Николай Ежов «каленым железом выжигал измену» и в первую очередь среди чекистов. Его усилиями и усилиями услужливых подручных множились «заговоры» различных подпольных организаций: «Троцкистско-зиновьевского террористического центра», «Московского центра», «Ленинградского центра», «Правотроцкистского блока» и других. «Польский заговор» вполне укладывался в схему очередного «заговора», родившегося в воспаленном мозгу Ежова.