Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

Характер решаемых армейской разведкой задач варьировался в зависимости от военно-политической обстановки в зоне её ответственности. Согласно утверждённому в октябре 1920 г. «Плану разведывательной и пропагандистской деятельности Сахалинской экспедиционной армии», она изучала военную географию и природные ресурсы оккупированных территорий, собирала сведения о краснопартизанских отрядах и подпольных организациях, отслеживала политические настроения среди местного населения и деятельность представителей союзных держав[83].

В весенне-осенний период эти задачи решались с помощью небольшого агентурного аппарата в Мариинском, Большемихайловском, Де-Кастри и Николаевске-на-Амуре, завербованного из глав городской и поселковых администраций; в зимний период, из-за эвакуации войск с материка на Сахалин, – маршрутными агентами и связниками разведывательной группы армии в Погиби. Основу перебрасываемой на материк агентуры составляли нивхи, гиляки и местное русское население[84].

После принятия Кабинетом министров Японии 23 июня 1922 г. решения о выводе японского контингента с территории Дальневосточной республики (ДВР) и эвакуации армейских частей из Николаевска-на-Амуре и Де-Кастри к концу сентября, главной задачей разведывательных органов объединения стало наблюдение за передислокацией Народно-революционной армии (НРА) ДВР в освобождаемые районы и реакцией различных слоёв населения, включая китайцев и корейцев, на уход японских частей. Для этого командование армии приказало командирам своих охранных отрядов на Сахалине подобрать и оставить на материке агентуру, способную «своевременно освещать изменение обстановки на противоположном берегу»[85].

После завершения вывода войск штаб армии подготовил 30-страничный доклад под названием «Обстановка на противоположном Северному Сахалину побережье материка», состоявший из шести разделов – «Военная обстановка», «Политическая обстановка», «Положение населения», «Обстановка с торговлей», «Положение оставшихся на местах соотечественников», «Различные вопросы», – заключения и двух приложений – «Реестр имён сотрудников всех правительственных учреждений (по состоянию на последнюю декаду декабря 1922 г.)» и «Таблица имён соотечественников, оставшихся в Николаевске-на-Амуре в зимний период».

Его содержание свидетельствовало о наличии у армейской разведки хорошо информированного агентурного аппарата, освещавшего все стороны жизни советского общества в Николаевске-на-Амуре и в окрестных с ним поселениях. В то же время сведения из Хабаровска носили отрывочный и неполный характер. Так, в разделе «Состав и дислокация войск» приводились подробные сведения о размещении и численности частей Красной армии в Николаевске-на-Амуре, Мариинском, Софийске, Маломихайловке, Большемихайловке и т. д., а о советских гарнизонах в верхнем течении Амура до Хабаровска говорилось, что, «хотя подробности не могут быть полностью выяснены, никаких изменений по сравнению с прошлым периодом практически не произошло»[86].

В 1923–1924 гг. разведорганы армии продолжали контролировать обстановку на материке, получая агентурную информацию из Николаевска-на-Амуре и внимательно изучая русскоязычную прессу Хабаровска. Кроме того, в первом полугодии 1923 г. армейская разведка отслеживала действия Красной армии по ликвидации так называемого «якутского похода» генерала А.Н. Пепеляева[87].

К концу 1924 г. судьба Сахалинской экспедиционной армии была решена. В связи с подписанием советско-японского соглашения о выводе императорских войск с севера острова армейская разведка приступила к плановой консервации агентурного аппарата. Ещё в мае 1922 г. начальник штаба объединения запросил у Военного министерства на проведение разведывательной работы в 1923 финансовом году 36 000 иен[88]. По докладу штаба армии от 3 марта 1925 г. заместителю военного министра генерал-лейтенанту Цуно Кадзусукэ, текущие расходы объединения по статье «Секретные военные расходы» составляли уже более 40 000 иен, в то время как аналогичные траты Квантунской армии не превышали 5000 иен в год. Спустя месяц Цуно проинформировал командующего армией о выделении ему ещё 20 000 иен для «русских граждан и лиц других национальностей, поддерживающих особые отношения с Сахалинской экспедиционной армией»[89]. Однако после вывода японских войск из Северного Сахалина военная разведка фактически свернула там свою деятельность, возложив сбор информации на дипломатические представительства.

Квантунская армия к концу 1922 г. имела в своем подчинении 4 ЯВМ в Харбине, Хэйхэ, Маньчжоули и Мукдене. Если первые три дислоцировались в Северной Маньчжурии и занимались разведкой против СССР, то мукденская миссия вела сбор информации по Китаю и оказывала советническую помощь фэнтяньской клике Чжан Цзолиня, который рассматривался в Токио в качестве главного проводника его внешней политики на континенте[90].