Военная Россия

Северная война оказывается борьбой за суверенитет России. Разумеется, такая концепция есть яркое проявление империализма. Украина при этом рассматривается как исконная часть России. Труднее объяснить, почему Россия, первая объявившая войну Швеции, ставившая своей задачей завоевание шведских владений в Прибалтике — жертва агрессии. Но имперская психология не объясняет, а приказывает — на то она и имперская. Она творит мир, в котором агрессия — единственный способ "защитить свой суверенитет".

Пётр, объявляя 9 августа 1700 г. войну Швеции, использовал, между прочим, другую риторику: "За многие их свейские неправды и нашим, царского величества, подданным за учиненные обиды, наипаче за самое главное бесчестье нашим, царского величества, великим и полномочным послам в Риге в прошлом 1697 г., которое касалось самой нашей, царского величества, персоны".

Пётр имел в виду инцидент 1 апреля (да, 1 апреля) 1697 г. Царь в этот день был в Риге в составе русского посольства, анонимно. Стал рассматривать город в подзорную трубу, но караул потребовал трубу убрать и пригрозил оружием. Комментарий русского военного историка в популярном издании 2001 года:

"С точки зрения буквы международного права повод для войны был анекдотичен, но, с точки зрения здравого смысла Петр был тысячу раз прав! Швеция воспользовалась слабостью русского государства и грубо ущемляла его интересы. Россия выздоровела, окрепла, и все договоры, ущемляющие её интересы, стали бумажками, годными для употребления лишь в отхожем месте. Так всегда было прежде, так будет и впредь" (Широкорад А.Б. Северные войны России. — М.: ACT; Мн.: Харвест, 2001).

ЧИСТОТА РУЖЬЯ — ЧИСТОТА ВЕРЫ

Обер-прокурор Протасов наставлял одного архимандрита в правление Николая I: «Не нужно никаких выспренностей богословия. Каждый кадет знает марш и ружьё, а духовные не знают своих духовных вещей» (Кизеветтер, 1912, 189).

Это перекликается с отзывом другого генерала, современного Протасову, Сергея Маевского о состоянии сельского хозяйства в военных поселениях Александра I: «Корова содержится, как ружье».

"Ружьё" для Маевского — эталон чистоты. Он не вкладывал глубокого смысла в свою характеристику военных коров, а лишь противопоставлял образцовую чистоту коровника печальному факту: "А корм в поле получается за 12 верст… Корова в два оборота делает в день по 48 верст для пастбища". Отчего в год помирало до двух тысяч чисто вымытых говяд.

Сравнение "духовных вещей" с ружьём и маршем показывает место религии в российском обществе. Средство дисциплинирования и завоевания. Чистота — залог побед. Правда, не кормят. Что ж! Христос победил смерть воскресением, а милитаризм побеждает смерть равнодушием.

Маевский был сперва очарован Аракчеевым. Потом писал: "Я после только узнал, что тиран-исполнитель далек от бога-царя, определяющего счастие людей".

Впрочем, катехизис был заучен Маевским неплохо, и в другом месте он был точнее теологически (но не политически): "Но цари — не боги, их всего легче обманывают".

Сохранилась икона Христа, изготовленная в правление Александра I, на которой Иисусу приданы черты императора.

Вера в Псаря, искажающего повеления Царя, налицо и в сегодняшней России.

В классическом виде идея чистоты ружья как эталона и для веры, и для патриота, выразилась в «Левше» Лескова. (Лесков, скорее всего, был знаком и с высказыванием Протасова, и с мемуаром Маевского). Лучшее, что герой видит на Западе — это ружья, которые "кирпичом не чистят". Худшее, что есть в России — придворные, не исполняющие царской воли.

ИМПЕРИЯ ПРОТИВ СОБСТВЕННОЙ ВОЛИ

Почтенный географ из курских помещиков Евгений Марков предварял свой двухтомный труд "Россия в Средней Азии" укоризной: "Мы, русские, во сто раз лучше знаем каждое мелкое местечко Италии, Швейцарии, Германии и Франции, ничем не касающиеся наших государственных и народных интересов, чем свои собственные многоценные и крайне любопытные приобретения в Средней Азии" (с. VIII).

Умиляет — в контексте сегодняшней пропаганды — откровенное «приобретения». Словно в магазине ботинки купили. Сто лет назад это было абсолютно законное выражение. И эти люди считали себя цивилизованными!

Главная же ошибка, конечно, в личности, для которой «наше» выше «моего», "государственные и народные интересы" важнее собственных. Потому что если человек больше думает о своей жизни, чем о «нашей», то ему скамейка, на которой сидел Эразм Роттердамский, городок, где родился Гарофало, намного интереснее всех сокровищ Средней Азии.

А как начинает: