Военно-медицинская акаМЕДия

— Ну, давайте посмотрим, — предложил я, радуясь новым поступлениям долгожданной клиентуры.

Пришли в дом. Посмотрели. Прокопий возлежал на кровати, словно раненный в лапу гусь. Левая рука его оказалась наглухо забинтована и через повязку проступала кровь. Кровь скользила по бинту и тем самым проявляла его нехитрую структуру. Я спокойно ухватился за повязку и начался разворот. Раз, два, три. По ходу оголения руки моему взору представилась обширная рваная рана, пролегающая через всю ладонь. В её расщелине легко угадывались повреждённые сосуды и обрывки мышечных волокон. Далеко не хилое повреждение, скажу я вам.

— Надо шить, — без вариантов констатировал я.

— А ты сможешь зашить? — с надеждой в голосовых связках спросил горе-велосепидист. — Как-то шибко не хочется в город, только же майские праздники начались.

— Можно, конечно, постараться, — поскромничал я, после случая с Женькой готовый ко всему и уже заимевший на чердаке хорошую аптечку с зажимами, скальпелями, пинцетами и кучей перевязочного материала. — Только у меня иглы не хирургические, а обычные, швейные.

— Да всё равно, — простонал раненый. — Лишь бы в город не ехать.

Операцию под кодовым названием «Кисть» назначили на утро. Спирт, шёлк, иглы и новокаин я аккуратно расставил на маленьком столике. Рука пострадавшего была уложена на журнальный стол и двумя узлами жёстко зафиксирована бинтом. Сам же Прокопий был добровольно низложен на диван и тоже зафиксирован. Но уже не бинтом, а женой. После подобных манипуляций оставалось произвести последнее действие. А именно дезинфекцию, хоть немного похожую на стерилизацию. Схватив припасённую с Акамедии баночку, я обработал спиртом рану (от микробов), желудок: свой (от страха) и пациента (чтоб не дёргался) — и приступил к экзекуции.

Обколов новокаином рану, мои пальцы достали толстую иголку и заправили в неё вымоченную в спирту шёлковую нить. Затем, не торопясь, они сделали первый шов. Больной лежал молча и тихо, но правый глаз его всё-таки предательски подёргивался. После первого шва работа закипела быстрее и, несмотря на две сломанные иголки, через каких-нибудь пять минут целостность кожных покровов пациента оказалась полностью восстановлена. Установив турунды для будущего отделяемого и намазав йодом швы, ваш покорный слуга снял уже не стерильные перчатки.

— Ну, всё! — выдохнул я и кивнул на располагавшуюся рядом бутыль с самогоном. — Теперь принимайте обезболивающие, а завтра я снова приду.

— Ага, — простонал в ответ Прокопий, который вообще, похоже, с ужасом перенёс подобную экзекуцию.

На следующее утро я поспешил на перевязку. Мой пациент только что проснулся и выглядел много хуже, нежели вчера.

— Ну что, с обезболивающим переборщил? — спросил я его после осмотра.

— Ага, — признался прооперированный и тут же допил стоящий рядом рассол. — Мне так плохо, что даже рука не болит.

— С ней всё в порядке, — заверил я и, вставая, предупредил: — А вот с алкоголем лучше завязывать.

— Обязательно! — пообещал Прокопий и выпил ещё полбанки вновь принесённого женой рассола.

После, уже в городе, один из швов ему всё же распустили (для лучшего оттока), но рана срослась как нельзя лучше. И теперь, если ты, уважаемый читатель, когда-нибудь встретишь моего пациента — директора фирмы и посмотришь на его левую ладонь, то ни за что не подумаешь, что когда-то здесь прорастала огромная рваная рана. В общем, повезло тогда нашему соседу, что совершенно случайно рядом оказался хоть какой-то медик.

Лекция 57 БЕЗ БОМБ И ГРАНАТ, или МИНЕТ

Обследование прямой кишки показало

нормальный размер щитовидной железы.

Из истории болезни

Конечно, в Швердяти я чувствовал себя несколько особенно. Всё-таки, как ни крути, а единственный врач на ближайшие пятьдесят пять километров. И именно в тот момент мне открыто представлялось, что земская практика — это не что иное, как столь нужный бесценный опыт, без которого никак нельзя войти к больному в палату, после того как выдадут диплом. Однако жизнь показала обратное. Вскоре выяснилось, что пациенты спокойно лечатся и без опыта.

…и без образования.

Даже сами и не знают об этом.

В те времена у нас один за другим шли клинические циклы. Многотомный лекционный материал остался позади, и всё учебное время занимала клиническая практика. Многое интересное мы почерпнули как раз с тех самых незабываемых времён. Времён проведения практических занятий.

Практические занятия проходили на соответствующих кафедрах. Каждая кафедра пахла уникальностью. Нельзя было заменить одну другой и ничего при этом не потерять. Помнится, как на кафедре кожных болезней вывесили большой и красивый плакат. Слова Маяковского, буквы Кирилла и Мефодия:

То, что брали

             чужие рты,

в свой рот

             не бери ты.

Кстати о «Коже». Сказал и сразу вспомнил.