Военно-морской флот Франции во Второй мировой войне

Трудностей вроде бы не предвиделось, т. к. германский флот не мог этому помешать. Но при этом перемирие будет невозможным, придется отдать всю территорию Франции и перенести войну в Северную Африку, не готовую, впрочем, к сопротивлению вторжению[60]. В Африке флот не имел бы средств себя поддержать, ни топлива, ни боеприпасов, ни провизии, ни возможности замены орудий. Не было и авиационной поддержки.

Каково будет поведение Испании? Она наверняка склонится перед победителем. И еще, что будет делать там флот, как заменить экипажи и руководство? Решить эти вопросы было необходимо. Кроме того, не было сомнений, что Италия вступит в войну, а, возможно, и Испания. Все это занимало мысли Дарлана, но он решил ждать условий противника, воодушевленного неожиданной победой. Перенесут ли немцы свои интересы на Средиземное море, оставив Англию? Вряд ли. Идеи Гитлера были известны. Известно, что адмирал Редер рассматривал Средиземное море как основной театр военных действий, где Англия наверняка будет побеждена[61]. Овладение Гибралтаром и Северной Африкой при побежденной Франции будет катастрофой для Англии. Что будет с Мальтой, Суэцем, Египтом? К счастью, Гитлер не изучал большой стратегии. Петэн, Дарлан, Вейган думали, что перемирие способно на этот раз сохранить и флот, и Францию. И в этом они не ошиблись[62].

Соглашение о флоте

Полномочным представителем в Компьене был контр-адмирал Ле Люк. В ожидании худшего он вместе с капитаном 1 ранга Трику, бывшим военно-морским атташе в Берлине, и капитаном 2 ранга Ла Розьером, бывшим военно-морским атташе в Риме, покинул замок Дюламон.

22 июня в знаменитом по перемирию 1918 г. вагоне в Компьене Ле Люк ознакомился с германскими требованиями. И вздохнул с облегчением, победители не требовали выдачи флота. С этой точки зрения, условия перемирия оказались исключительно почетными. Ле Люк попытался обсудить их, но ведший переговоры Кейтель посоветовал адмиралу не настаивать. Ле Люк от разговора удержался. Непосредственно флота касались две статьи — 8-я и 9-я. Первая была важнейшей: "Французский военный флот, за исключением той его части, что необходима для поддержания интересов страны в ее колониях должен быть собран в определенных портах, демобилизован и разоружен под наблюдением Германии и Италии. Этими портами будут те, где флот базировался и в мирное время. Правительство Германии формально и торжественно заверяет французское правительство, что не имеет намерения формулировать притязания в отношении флота до окончательного заключения мира. Исключение делается для той части флота, которая будет охранять интересы Франции в колониях, а все корабли, которые будут находиться в территориальных водах Франции, должны быть возвращены во Францию".

Рис. 28 Компьенский лес. Вагон, в котором были подписаны перемерия между Францией и Германией в 1918 и 1940 годах

Статья 9-я относилась к минным заграждениям и различным техническим вопросам.

Вне всякого сомнения, статья 8-я, которая должна вызвать бурю протеста, была неясной, плохо отредактированной и невыполнимой. Но генерал-фельдмаршал Кейтель заявил, что детали демобилизации и дислокации кораблей будут определены комиссией по перемирию, которая соберется в Висбадене. Одновременно он заметил, что фраза во втором абзаце "этими портами будут те, где…" не является безоговорочной. В то же время глава французской делегации на переговорах генерал Энцигер заявил, что при возвращении кораблей в Шербур, Брест или Лорьян они могут быть перехвачены англичанами. Предположим, что "Дюнкерк" направится в Брест для разоружения, куда он никогда не прибудет, а будет водворен в Портсмут. Было не ясно, чего же хотят немцы от этого флота. И что делать с теми кораблями, большая часть которых ушла в Марокко или Французскую Западную Африку? Куда их направить: в Тулон или в Северную Африку? Французы считали, что в Тулоне они когда-нибудь попадут в руки немцев. Ну а в Северной Африке они могут оказаться в распоряжении англичан.

Якобы Гитлер сказал: "Что касается французского флота, то лучше видеть его затопленным самими французами, чем допустить, чтобы он достался англичанам. Будет благоразумным дать французам надежду, что они получат свой флот по заключении мира. А когда мы победим Англию — посмотрим…"

Вопрос был закрыт, и больше об этом не говорили. Французскому флоту назавтра после подписания перемирия суждено было стать предметом особых забот для Франции, Англии, Италии. Возникали еще некоторые весьма важные моменты — условия перемирия с Италией не предусматривали оккупации Бизерты, а это могло казаться вполне естественным. Англичане могли потирать руки от удовольствия от таких удачных для нас условий. Однако они пришли в ярость[63].