Военно-морской шпионаж. История противостояния

В начале 1980-х годов новая «морская стратегия» Рейгана увеличила нагрузку на советское руководство. Советский ВМФ возобновил сотрудничество с советскими ВВС по наблюдению за военно-морскими силами НАТО и США в прибрежных районах, где применение ракет залпами могло оказаться неэффективным из-за рельефа местности. Опять же с его упором на ракеты, флот Горшкова был по определению флотом первого удара, полностью зависимым от разведки и критической оценки намерений «вероятного противника». Л.А. Вторыгин «морскую стратегию» администрации Рейгана как нечто действительно новое не воспринимал:

«Я не видел большой разницы между американской стратегией 1970-х годов и их стратегией 1980-х годов. Я считал, что публичные заявления являются просто ширмой. Главной задачей американских ВМС было не дать советскому ВМФ возможности играть активную роль на войне. На Тихом океане американцы в первую очередь уничтожили бы наши базы подводных лодок; потом уничтожили все наши командные пункты и центры связи, лишая советские морские силы средств связи, в результате чего они стали бы неспособными противодействовать американским силам; в-третьих, они уничтожили бы инфраструктуру экономики. Нашей целью было сделать все, что возможно, для ограничения способностей американцев уничтожить нашу оборону. Мы не планировали нападать на Японию или какие-то другие объекты США в Тихом океане; наша стратегическая авиация должна была просто «позаботиться» относительно их центров связи; это было основной задачей советских сил. Нам не хватало сил, чтобы воевать с американскими ВМС на обширных просторах Тихого океана; мы уделяли основное внимание тому, как защитить свои военно-морские базы; не в пассивной форме, а в какой-то активной форме. По всей Атлантике мы были более активны, особенно в северной Атлантике и в Средиземном море; в центральной Атлантике мы могли использовать только подводные лодки для нарушения американских коммуникаций и для слежения и уничтожения авианосных боевых групп при их выходе в районы, в которых они могли применить свои палубные самолеты».

Адмирал И. Капиталец, командующий советским Северным флотом, подробнее объяснил значение северо-атлантического театра:

«Северная Атлантика может использоваться нашими морскими противниками для нападения на основные военные и гражданские центры социалистических стран и для поддержки своих войск. На этом театре США и их союзники по НАТО были готовы сконцентрировать свои основные силы для достижения превосходства на море... Они могли развернуть боевые силы флота в составе 4 авианосцев, 10—12 многоцелевых атомных подводных лодок и 10—12 стратегических атомных подводных лодок из состава ВМС США, Великобритании и Франции, а также противолодочные и десантные экспедиционные силы... Боевые действия в северо-восточной Атлантике имели бы самый ожесточенный характер... Стратегические морские силы НАТО, включая группы подводных лодок, вооруженных ракетами «Томагавк»... считались главной угрозой этому району».

Историк «холодной войны» Войтек Маетны проделал новаторскую работу, исследовав военные планы Варшавского договора относительно войны в Европе. В своей работе он использовал рассекреченные материалы из архивов стран — бывших членов Варшавского договора: Полыни, бывшей ГДР, Венгрии, бывшей Чехословакии, Румынии и Болгарии. Военные планы Варшавского договора были «после 1975 г. наступательными», — вспоминает ветеран «холодной войны» — офицер польского флота, который служил в штабах Варшавского договора. Но, добавляет он, сам адмирал Горшков не верил, что они когда-нибудь будут использованы. Военные планы как Варшавского договора, так и западных стран предполагали, что первый удар наносит противная сторона, этот удар отражается с последующим переходом в контрнаступление. Л.А. Вторыгин поясняет, почему Советскому Союзу требовалось оккупировать Западную Европу в максимально короткое время и какую роль в этом должен был сыграть советский ВМФ: