Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Вдруг какой-то человек появился. На виду спал Вытрытва. Стал к нему этот человек подкрадываться. Приблизился к нему. Толкнул мужичище Вытрытву. Потом копье вытащил свое и стал колоть его. Хотел было пронзить Вытрытву, но не успел: быстро отполз в сторону Вытрытва. Осмотрелся — недалеко озерный дух стоит [145]. Увидел Вытрытву, сказал:

— Зачем здесь спишь? Разве не говорил тебе отец?

— Говорил.

— Почему же запрет нарушил, сюда спать пришел? Так знай же, что нельзя здесь спать!

— Ничего, можно! Для всех одинаково земля существует.

— Эгей! Тогда бейся со мной!

Бросился на него озерный дух. Начали на копьях биться. Пять дней в вышине сражались. Ну и ловким же стал Вытрытва! Да и озерный дух был ловок в битве. А жара-то была какая! Солнце сильно припекало сражающихся. Изо всех сил бились они в вышине. Быстро носился Вытрытва, мелькая то здесь, то там.

А дома не знали о битве. И вот вдруг на солнце тень появилась. Говорят родители:

— Смотри, смотри! Что это?

Вот приближаться стало сюда. Вдруг будто человечек показался против солнца. Еще там мелькнул.

— Смотри, смотри! Да что же это такое?

А это, оказывается, Вытрытва под солнцем мелькал в вышине! Даже над шатром проносился, как птица! Это бился он так с озерным духом. Ох и кричали же родители, когда проносился он над шатром:

— Ой-ой! Ой-ой! Да что же это за чудо?

Когда Вытрытва над шатром проносился, свистело все вокруг, как сильный ветер. Когда четвертый день наступил, вниз стали опускаться ноги воинов. На пятый, когда стемнело, во время сильной битвы опустились ноги их на землю, и тут же копье вышиб Вытрытва, далеко отлетело. И сразу пронзил Вытрытва в гневе озерного духа. Тут же убил, даже его слов не ожидая.

Опять застряло копье в теле. Опять старался выдернуть копье. Сильно копье разогрелось там, в теле, и вот застряло совсем. Да и тело богатыря твердым стало, мышцы сильно сжались. И не мог поэтому выдернуть копье. Только когда зима наступила, выдернул копье. Сильно упарился Вытрытва и лег прямо в снежный сугроб. Весь погружался в снег, вылезал, потом погружался снова. Только и смог охладиться, тогда оделся.

Так стал жить дальше.

[ОБОРОНИ]

Сказание приведено по изданию: Лебедев, Симченко 1983: 129-132. Текст записали авторы книги от чукчи Ивана Ивановича Вантуляна из Ачайваямского сельсовета Олюторского района Камчатской области (Лебедев, Симченко 1983: 5). Речь в сказании, по-видимому, идет о событиях времен чукотско-корякских войн первой половины XVIII в., хотя никаких намеков на русское присутствие в регионе нет. Сам рассказ носит нравоучительный характер — внушает молодежи почтение к старшим. Эту норму чукотского этикета хорошо сформулировал чиновник Комитета Севера ВЦИК Н. Галкин (1929: 64): «Вообще старики пользуются уважением в чукотском быту; им никогда не прекословят, слово старика — закон».

Когда-то на стойбище одни только старики и совсем молодые ребята остались. Все взрослые мужчины ушли со стадами на север [146]. Оставили людей для того только, чтобы они рыбу заготовили на зиму [147]. Яранги поставили на высоком месте. Так и жили.

Лето было дождливое. Женщинам много работы было. Юкола плохо сохла. Только подсыхать начнет — ее опять дождем намочит. Они все время юколу переворачивают, смотрят. Если мухи отложат личинки в складку возле хвоста, то нужно эту часть разбить камнем на камне и на костре прожечь.

Потом осень пришла. Из стада только два человека приходили, чтобы узнать, как их близкие живут, и посмотреть, как у них рыба ловится. Эти приходившие сказали, что самые главные старики решили на другое место оленей перегонять, чтобы побольше земли занять удобной. Поэтому как только праздник молодого оленя осенью [148]пройдет, то оленеводы сразу же на другое место еще дальше кочевать будут, а их родня пускай на том же месте пока остается до снега, чтобы потом уже по снегу кочевать на зимнее место. Не хотели сразу их забирать, чтобы те успели побольше рыбы наловить и юколу получше приготовить.

Осенью праздник молодого оленя устроили. Все как полагается сделали. Стадо погнали. Совсем далеко взрослые мужчины от своих семей ушли. Снег выпал. Санная дорога установилась.

Один раз женщина от юкольника — вешала с сушеной рыбой — прибежала и говорит:

— Я видела, что в нашу сторону много оленных людей едут. Едут на беговых нартах. Это не чукчи. Это, наверное, оленные люди — коряки едут.