Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Олень и Кунлелю уже выбивались из сил и едва брели по глубокому снегу. Вдруг до них донесся запах дыма. Олень пошел веселее, и скоро они достигли подножия большой горы, у которой стояло родное стойбище Кунлелю.

Кунлелю поднял полог.

Родичи его пили чай.

— Ты пришел? — сказал дед.

Кунлелю подали на деревянном подносе горячую жирную грудинку.

Кунлелю рассказывал о танитах, о смерти Арепу и о погоне за ним. Дед сказал, чтобы запрягали самых наилучших оленей. Когда Кунлелю насытился, старик спросил:

— Что ты думаешь делать сейчас?

— Ложиться спать! — ответил внук.

— И ждать, когда придут таниты и заколют тебя, как оленя? — подсказал дед. — Я знаю танитов, это беспечные люди. Они сейчас наелись мяса, напились чаю и повалились все спать, а часовые, как только услышали храп товарищей, тоже уснули, надеясь, что в такую пургу никто носа не высунет из яранги. Ведь их сейчас приколоть можно всех, как стадо оленей! Найдется ли в тундре богатырь, который уничтожит танитов…

Внук не отвечал.

— Я сам еду! — сказал старик и вскочил со шкур.

— Тогда Кунлелю выскочил из полога, надел кухлянку, сел на нарту.

Дед сказал ему:

— Не заходи в ярангу, пока не услышишь сонное бормотание, пение и крики. Таниты спят беспокойно, но крепко, их можно всех повытащить из яранги за ноги на мороз, не услышат.

Свежие олени несли Кунлелю, как ветер.

Чтобы сохранить силу оленей, Кунлелю поехал через горы. Перевалив хребты, он выпряг оленей, подвязал их сзади к нарте, а сам сел на нарту и погнал ее вниз. Нарта неслась, олени прыгали и все летели вниз. Когда горы остались позади, Кунлелю опять впряг оленей в нарту и помчался вперед. Переехав реку Майно-Пыльгино и увидев стойбище, Кунлелю остановил оленей под пригорком, а сам, крадучись, проскользнул в ярангу, у входа в которую спали часовые, обняв свои копья.

«Дед прав!» — подумал Кунлелю и, затаив дыхание, как тень, бесшумно скользя среди спящих, наклонялся, нащупывая шею или сердце врага. Только глухие вздохи и стоны слышал Кунлелю, пока не настала в яранге мертвая тишина.

Солнце поднялось из-за моря. Пурга утихла, все было тихо, спокойно в тундре. Снег сверкал, дым мирно курился над корякскими ярангами.

Кунлелю гнал домой два больших стада — табун танитов и табун Арепу.

КРОВАВАЯ ГОРА

Приведено по изданию: Бабошина 1958. № 103: 247-251. Записано в 1940 г. О. Е. Бабошиной в устье реки Хатырка (Бабошина 1958: 259). События происходят после 1756 г., когда чукчи впервые перешли Анадырь и стали жить среди оленных коряков, по вине которых и произошел конфликт (Вдовин 1970: 22). Виновником конфликта был танитский предводитель, который позавидовал силе Кунлелю и, боясь потерять авторитет, организовал поход на чукотского героя. Вождь танитов на войне ведет себя как истинный военачальник, не бросаясь на штурм, но сзади руководя им. В сказании имеется также экскурс в предысторию этой вражды оленных коряков и чукчей и детство Кунлелю.

Среди гор высится крутая скалистая сопка. С трех сторон она отвесна, как стена. На самом верху у ног Кунлелю — широкая площадка, на которой стоит яранга, а в яранге запасы на всю зиму: юкола, жир, дрова, много льда и много нарт на краю площадки.

Вдалеке синеют длинные горные цепи, уходящие в облака. Причудливо вьются горные речки. Озера раскинулись среди тундры и отражают сопки и небо. Стоит молодой Кунлелю, опершись на копье. Задумался. Не видит он северного сияния. Всю осень Кунлелю поливал сопку, карабкаясь по уступам с кожаным мешком, наполненным водой. Вот-вот сорвется…

Обратный путь не легче. Спускаться приходилось, нащупывая ногой каждый выступ камня.

И вот небо обложило тучами, подул с моря ветер, дохнула холодом тундра, и сковало сопку льдом, как панцирем.

…В конце лета в соседнем стойбище был праздник. Кунлелю и все его стойбище поехали в гости. Мать просила Кунлелю не ездить, боялась его встречи с вождем танитов.

— Халеха минкри! [153]Надо ехать, а то скажут — Кунлелю трус!

Приехали они в чужое стойбище. На небе сверкали звезды. Из каждой яранги валил дым, и снег был освещен пламенем костров. Все стойбище вышло встречать Кунлелю.

— Здравствуй, Кунлелю!

Кунлелю отвечает старым почтительно, как сын, молодым ласково — как товарищ и друг. Подростки распрягают оленей и оттаскивают нарту. Женщины стряхивают снег с его одежды и ведут в ярангу. В стороне стоит вождь танитов — темен, как болото.