Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Праща представляла собой два узких ремня из нерпичьей кожи общей длиной около 170 см, имеющих прикрепленную посередине лахтачью закладку. Как справедливо отметил В. В. Леонтьев (1969: 137): «Длина пращи — от вытянутой левой руки до согнутой в локте правой и определялась ростом и сложением человека». Утолщение в середине пращи было разрезано для удобства вложения камня. На одном конце пращи находилась петля для среднего пальца правой руки[33], а на другом — кисточка (у Ю. Рытхэу (1980: 311) — «листочек») из нерпичьей шкуры для удобства держания (Антропова 1957: 197; Леонтьев 1969: 137; Меновщиков 1959: 66). Технику метания хорошо описал по собственным наблюдениям В. В. Леонтьев (1969: 138): «В закладку из лахтачьей кожи вкладывается камень размером с куриное яйцо и прижимается большим пальцем левой руки. Остальные два конца находятся в правой руке — кольцо на среднем пальце, а кисточка зажата в ладони. Левой рукой камень наводится на цель и резким взмахом правой руки над головой метается в цель. Раздается сильный хлопок, и камень с невидимой быстротой летит в нужном направлении». Следовательно, метание производилось с одного взмаха правой руки над головой, то есть способом 2а по Д. А. Скобелеву (2000: 55―56), когда метальщик поднимал и растягивал пращу у головы и затем, выпустив тягу пращи с кисточкой, посылал снаряд силой всей руки. Дальность полета подобного снаряда, согласно В. В. Леонтьеву (1969: 138; 1979: 23), 200―300 м. О прицельной дальности упоминает Ф. П. Литке (1948: 224), говоря, что эскимосы метко бросают камни из пращи шагов на сто (примерно 70 м; ср.: Идее, Бранд 1967: 293). По-видимому, в первом случае речь идет о максимальной дальности полета, а во втором — об обычном прицельном бросании. Если верить отписке анадырского приказчика Курбата Иванова якутскому воеводе (1661), то стрелы и камни, выпущенные из пращи «чукчами», пробивали даже дощатые щиты (Белов 1952. № 102: 269; Никитин 1987: 55), а по замечанию Ю. Рытхэу (1980: 311), из пращи можно было поразить тюленя средней величины.

Как указывает сказка о пращнике, метательными снарядами служили специально подобранные на побережье круглые черные камни (Богораз 1900. № ПО: 287; ср.: Кашеваров 1846. № 228: 911; Леонтьев 1960: 131; 1969: 138; 1979: 23 (галька размером с куриное яйцо, отшлифованная волнами); Такакава 1974: 40; Рытхэу 1980: 311 (круглая галька); Krupnik, Krutak 2002: 133). Видимо, камни специально не обрабатывались. Неясно, существовала ли специальная сумка для камней. Впрочем, В. Г. Богораз в своем романе замечает, что мелкие круглые камешки для пращи носили в сумке, висящей на плечевом ремне (Тан-Богораз 1979: 54)[34]. В упомянутой сказке о пращнике говорится, что камни носили за пазухой (но так могли переносить лишь незначительное количество камней), а также в напуске кухлянки у пояса, служившем карманом для всякой мелочи. Перед употреблением же камни следовало сбросить на землю, ведь было бы трудно вытаскивать каждый раз камень из нераспашной кухлянки, имеющей лишь вырез для головы. Естественно, снаряды легче было найти на побережье, а не в тундре. Саму же пращу носили у пояса (Леонтьев 1969: 138; 1979: 23; ср.: Тан-Богораз 1979: 53―54).

Пращу применяли для стрельбы по осажденным, которые, в свою очередь, отстреливались ею же, о чем напоминают эскимосские, корякские и ительменские параллели (ср.: Меновщиков 1985. № 132: 322). В эскимосском сказании «Виютку-предводитель» говорится и об использовании пращников для подготовки атаки на противника (Меновщиков 1950: 22; 1985. № 127: 310), для чего, вероятно, пращники, как и на соревнованиях, строились в редкую шеренгу (ср.: Леонтьев 1969: 138).