Военное дело индейцев Дикого Запада. Самая полная энциклопедия

3. «Убитый осейдж был искромсан на куски, которые раздали по разным деревням, и все мужчины, женщины и дети плясали три дня». Это третье «ясное» для Дэна Флореса утверждение, дающее ему возможность обвинять вичитов в каннибализме. Но, как уже указывалось выше, уродование трупов врагов и победные пляски со скальпами, отрезанными кистями рук, стопами, руками и ногами были обычным явлением на Равнинах. Данное описание Энтони Гласса подтверждает лишь наличие подобного обычая и у вичитов, не более того. Для индейца отрезанная вражеская конечность была вещью обыденной. Кроу Много Подвигов вспоминал, как однажды зимой, после боя с сиу, отряд его соплеменников въехал в форт Низ. Их лидер Магическая Ворона был плотно обернут в бизонью накидку и только немного высунул руку для приветствия. «Радостный Желтые Глаза (торговец Маккормак) схватил ее и начал трясти. Когда Магическая Ворона повернулся, чтобы пожать руку майору Пизу, я увидел, как Желтые Глаза отпрыгнул назад и выронил на тонкий снег некую вещь, которая при ударе звучала подобно камню… Замерзшая рука сиу! Магическая Ворона отрезал ее у убитого им вблизи Черных Холмов врага и вез в течение многих дней, чтобы подшутить над своим другом. Но его друг не смеялся». Декост Смит также описал подобный случай, когда кроу убили двух сиу, а вечером отправились к торговому посту, где несколько белых людей кинулись поздравлять их и жать им руки, хватая высунутую из-под одеяла безжизненную руку мертвого сиу.

Как видно из примеров Флореса, ни в одном из них нет «ясного упоминания» о людоедстве вичитов. Более того, дневник Энтони Гласса не содержит ни единого намека на каннибализм ни среди вичитов, ни среди других племен. Примером бездумного цитирования может послужить Фостер Тодд Смитт, который в своей книге «Вичиты: торговцы Техаса и Южных равнин 1540—1845годов», изданной в 2000 году, слепо следуя за Флоресом, приводит указанную во втором пункте цитату из дневника Гласса как «последнее упоминание очевидцев» о людоедстве вичитов. Таким образом, работа Флореса служит доказательством необходимости осторожного отношения к заявлениям современников и последующих исследователей относительно каннибализма, как, впрочем, и многих других аспектов жизни равнинных индейцев.

Смерть в бою

Неизбежную смерть индейцы встречали с завидным самообладанием и хладнокровием. История хранит множество свидетельств того, как, оказавшись перед лицом смерти во время боевых действий и не имея возможности спастись, старики и беззащитные женщины садились на землю, покрывали голову одеялом и спокойно ждали фатального удара топора или пули. Раненые или загнанные в угол воины дрались, как львы, стараясь дорого продать свою жизнь.

Останки воина кроу, убитого черноногими. 1874 год.

Сиу считали, что хорошо оставлять тело погибшего воина на вражеской территории. Они говорили: «Лучше остаться лежать обнаженным, чем гнить на помосте». Иногда они складывали своих погибших в ряд на поле боя или около него и оставляли там. Если спустя несколько месяцев сиу вновь оказывались рядом с полем боя, то родственники убитых могли собрать их останки и поместить на ложе в похоронном типи. Шайены также оставляли труп соплеменника лежать в прерии, иногда накрывая одеялом, но чаще не покрывая. Мужчины считали, что хорошо, если тело будет съедено волками, койотами или орлами, а кости растащены по окрестностям. По их мнению, лучше всего было погибнуть на открытой равнине, где любой мог увидеть останки храбреца. Пауни предпочитали погибнуть в бою высоко на холме, чтобы «птицы могли съесть твою плоть, а ветер дышал на тебя и обдувал кости». Они говорили, что «не по-мужски быть убитым в лощине или какой-либо яме». Иногда тело перевозили на некоторое расстояние от места сражения и оставляли не захороненным. Погибшего заворачивали в бизонью накидку и либо оставляли на земле, либо клали на платформу, сооруженную на дереве. Это считалось равнозначным, потому что вскоре тело падало и поедалось животными и птицами. Оставленные трупы поедались дикими животными и птицами очень быстро. Сиу Красное Перо вспоминал, как спустя четыре дня вернулся похоронить убитого шошонами соплеменника. «Мы не нашли ничего, кроме черепа и нескольких костей, – рассказывал он. – Высокий Хребет к этому времени уже был съеден койотами».