Военное искусство греков, римлян, македонцев

Определенный ответ на вопрос о том, каким образом ходили на веслах корабли, в названии которых присутствовали большие числа, до сих пор не найден [180] , и при написании этой книги я не ставил перед собой задачу подробно останавливаться на попытке решения этой проблемы. Если предположить, что для триремы была характерна максимальная гребная сила, допустимая ее конструкцией, то ее увеличение должно было повлечь за собой укрепление корпуса. Для более крупных кораблей характерно общее название – катафракты, подразумевающее, что над головой гребцов находилась палуба. Ее появление могло быть вызвано стремлением укрепить конструкцию корабля, сделать так, чтобы он мог противостоять натиску судна, обладающего большей гребной силой. Кроме того, появилась возможность устраивать на таких кораблях платформы для больших отрядов солдат, состоявших из ста и даже более человек, что было значительным усовершенствованием по сравнению с афинскими триремами времен Пелопоннесской войны, на которых умещалось всего четырнадцать моряков. Для того чтобы заставить такое судно сдвинуться с места, требовалось большее количество гребцов, хотя они были гораздо менее квалифицированными, чем те, которые использовались в период расцвета трирем. Маневры на таких кораблях осуществлялись более медленно и были менее изощренными. С другой стороны, начиная со времен Александра Македонского было легче найти опытных пехотинцев, чем гребцов. Когда Рим стал доминировать на море, это соответствовало его военному потенциалу, и опасность его флотов во время его ранних морских кампаний была вызвана не столько действиями противника, сколько отсутствием хороших моряков и предосторожностью. Принца Руперта (имеется в виду Руперт (Рупрехт) Пфальцский, герцог Камберлендский; в 1642 г. был назначен главнокомандующим английской королевской кавалерией; участвовал в английской революции и гражданской войне 40-х гг. XVII в. – Пер. ) обвиняли, правда не совсем заслуженно, в том, что он обращался с флотом так, будто тот был кавалерийским отрядом. Римских консулов также вполне можно упрекнуть в том, что они обходились с ним так, будто перед ними был легион. Следует отметить, что во время своего победоносного сражения при Саламине на Кипре Деметрий использовал тактику, характерную для сухопутных сражений того времени, – он достиг желаемого результата с помощью левого крыла, а затем атаковал вражескую колону таким же точно образом, как поступали полководцы, применяя ударную силу кавалерии [181] . Все это, однако, не значит, что более быстрые и легкие суда перестали играть какую-либо роль в военных действиях и обеспечении порядка в море. В некоторых случаях флоты, состоявшие из трирем и даже более маленьких кораблей, участвовали в морских операциях наряду с крупными судами или даже вместо них. Таким образом, военно-морская тактика и судостроение шли рука об руку, и как Помпей, так и Агриппа (а до них жители Родоса) осознали ценность обоих видов судов и применяли их.

Теперь следует поговорить не столько о тактике военных действий на море, сколько о применяемой в рамках их стратегии. Следует отметить, что сравнительная незаметность древних кораблей снижала ценность господства на море, однако она же позволяла получить стратегическое преимущество или осуществить внезапную атаку на силы противника. Ценность эффекта неожиданности признают все специалисты по ведению боевых действий, и умение достичь его является одним из показателей находчивости флотоводца. Правда, как на суше, так и на море греки и македонцы нечасто прибегали к действиям, связанным с внезапностью. Замечание о том, что разведка и сбор шпионских сведений не были сильной стороной флотов и армий древности, полностью справедливо. Для того чтобы использовать эффект неожиданности, как правило, требуется хорошая разведка; она же позволяет обезопасить себя от подобных «сюрпризов». Даже несмотря на это, я никак не могу понять, почему войска и флоты не становились чаще жертвами хорошо спланированных внезапных нападений противника. Могу лишь предположить, что древние военачальники, как римляне, так и греки и македонцы, неохотно шли на отчаянные действия и брали на себя сознательный риск, который обычно ведет к захвату врага врасплох. Еще Фукидид [182] писал о том, что в войне присутствует значительный элемент неожиданности и что так и должно быть. Возможно, жившие в древности военачальники и флотоводцы опасались его и относились как к врагу, а не считали своим другом и союзником.