Военное искусство в Средние века

Легковооруженный конник не был так полно оснащен, иногда ограничивался металлическим или роговым нагрудником, а то и легкой кольчужной пелериной, прикрывавшей шею и плечи. У него был большой щит, защита, которую тяжеловооруженный конник не мог принять на вооружение по той причине, что обе руки были заняты при стрельбе из лука. У легкой конницы оружием были копье и меч.

Пехота, которая по своему значению сильно уступала коннице, тоже подразделялась на два вида – тяжелую и легкую. «Скутати» (щитоносцы), или части первой группы, носили стальные шлемы с гребнями и короткую кольчугу; у них были большие продолговатые щиты, которые, как и гребни на шлемах, были того же цвета, что и знамя части. Главным оружием был короткий, но тяжелый боевой топор с острым обухом; кроме того, имелся кинжал. На легкой пехоте не было защитной одежды; у воинов были мощные луки, стрелявшие намного дальше конных, и потому были грозным оружием для конников противной стороны. Несколько частей, набранных из провинций, где не знали луков, вместо них вооружались двумя-тремя копьями. Для рукопашного боя «псилоям» выдавались боевые топоры, схожие с теми, что были у «скутати», и очень маленькие круглые щиты, подвешивавшиеся к поясу.

Армии придавались обширные тылы. В коннице на четверых воинов приходился конюх; в пехоте на шестнадцать человек полагался один служитель, который ездил на повозке, где были «ручная мельница, садовый нож, пила, пара лопат, деревянный молоток, большая плетеная корзина, коса и две киркомотыги», плюс еще разная другая утварь, особенности которой в словаре не объясняются. Таким образом, два десятка лопат и два десятка киркомотыг на центурию[34] всегда были в наличности для создания укреплений. Структура византийской армии была настолько совершенной, что включала не только тыловые части, но даже медицинскую службу из переносчиков раненых («скрибони») и военных врачей. О том, что жизнь воина ценили, свидетельствует тот факт, что скрибони получал номизму[35] за каждого раненого, вынесенного с поля боя при отступлении. Руководить передвижением этой массы нестроевых солдат и повозок, в целом именуемой «тулдум», выделялись особые офицеры, и они занимают не последнее место среди забот трудолюбивого автора «Тактики».

Разделы трудов Маврикия (Псевдо-Маврикия. – Ред.) и Льва VI, касающиеся тактики, свидетельствуют о более значительных различиях между VI и IX веками в приемах, чем в других аспектах военной деятельности. Главы труда Льва, что естественно, более интересны, чем у его предшественника. Более важные из его предписаний вполне заслуживают нашего внимания.

В первую очередь бросается в глаза, что восстановлена старая римская система окружать войска укреплениями всякий раз, когда армия останавливалась на ночевку. Саперные части всегда двигались впереди и при поступлении приказа об остановке на ночь вехами и тросами размечали очертания лагеря. Когда подходили главные силы, в центре огороженного пространства помещался «тулдум» («тоулбон»), а «бандумы» пехоты тем временем по линиям натянутых саперами тросов копали рвы или насыпали валы, каждой части устанавливался определенный объем работ. Вдали от лагеря создавалась плотная цепь пикетов, так что застать лагерь врасплох даже в самую темную ночь было практически невозможно[36].

Основной особенностью византийской тактической системы является немногочисленный состав принимавших участие в операциях различных частей, явный признак высокой дисциплины и уровня подготовки. Тогда как западные армии продолжали следовать ошибочной практике деления войска на две-три очень большие части, насчитывавшие многие тысячи солдат каждая, византийская армия равной численности была бы разделена на многие десятки частей. Похоже, Лев VI не принимал во внимание колонну численностью более одной «банды». Тот факт, что можно добиться порядка и сплоченности в строю, состоящем из множества отдельных частей, служит наилучшим свидетельством высоких способностей обычных офицеров нижестоящих подразделений. Эти командные чины в IX и X веках по большей части черпались из рядов византийской аристократии.

Лев VI пишет: «Ничто не мешает нам найти достаточно состоятельных, храбрых и благородных людей, чтобы укомплектовать нашу армию командным составом. Их благородное происхождение обеспечивает им уважение солдат, а богатство позволяет добиться величайшей популярности в войсках благодаря делаемым время от времени благоразумным улучшениям скромных земных благ». Среди знатных фамилий Восточной империи царил подлинный военный дух; такие дома, как Склиры и Фоки, Вриеннии, Керкуа и Комнины, поколение за поколением поставляли офицеров в национальную армию. Проходя через врата Константинополя, патриций оставлял роскошь и интриги и становился на поле боя настоящим воином[37], совершающим множество рыцарских подвигов. Примером такого воина-героя может служить Василий Пантериос.