Военнопленные Халхин-Гола

Согласиться с этими выводами можно лишь отчасти. Действительно, спешное доукомплектование приписным составом брошенных на фронт ранее кадрированных частей, производилось без должного изучения резервистов. Вследствие этого в отправляемых в Монголию частях оказалось довольно много слабо подготовленных резервистов старших возрастов. В некоторых случаях отправлялись запасники, имевшие судимости – в основном по общеуголовным и хозяйственным преступлениям, так как лица с контрреволюционными статьями были, в большинстве своем, изъяты из частей до пересечения границы. Тем не менее в частях оставалось немало красноармейцев, негативно относившихся к власти. Так, например, в 6-й батарее гаубичного артиллерийского полка 82-й стрелковой дивизии красноармеец Невидицын говорил: «.Я и сейчас питаю злобу на советскую власть, т. к. нас лишали избирательных прав неправильно». На вопрос, что он будет делать, если попадет в плен, Невидицын ответил: «если там будет лучше, останусь там».[29]Вполне естественно, боеспособность и лояльность советской власти частей, укомплектованнованных резервистами с такими настроениями, могла оказаться весьма относительной. Руководство Наркомата Обороны, отправляя на фронт части, укомплектованные приписниками, предписывало Жукову не вводить их в бой до всестороннего изучения и дополнительной подготовки. Теоретически эти части должны были быть менее устойчивыми в бою (что и произошло), а количество пленных из резервистов должно было быть существенно больше, чем из красноармейцев кадра.

Статистический анализ данных обстоятельств пленения военнослужащих РККА на Халхин-Голе приводит к совершенно иным выводам. Не менее трети из них были захвачены в плен ранеными, обожженными, контуженными, иногда в бессознательном состоянии. В эту же категорию можно отнести авиаторов, выбросившихся с парашютом из сбитых над территорией противника самолетов и танкистов, покинувших выведенные из строя танки в глубине неприятельской обороны. Незначительное число красноармейцев было захвачено японской войсковой разведкой в качестве «языков», вследствие плохой организации боевого охранения. В конечном итоге, более чем половине попавших в плен красноармейцев и командиров обвинение в нарушении присяги быть предъявлено не могло и, в большинстве случаев, не предъявлялось.

Сопоставление имеющихся данных об обстоятельствах пленения с оперативными документами частей показывает, что наибольшее число случаев попадания в плен относится к первым или вторым суткам пребывания части в непосредственном соприкосновении с противником. К третьему дню, несмотря на усталость и потери, устойчивость части существенно возрастала и в дальнейшем потери пленными были единичными и статистически случайными. Для поступающего в часть пополнения вероятность попадания в плен в первые дни пребывания на фронте тоже была более высокой. При этом разница в потерях пленными между кадровым и приписным составом частей оказывалась в пределах статистической погрешности – резервисты попадали в плен не реже и не чаще чем красноармейцы срочной службы.

Изучение обстоятельств пленения красноармейцев в наиболее тяжелый период боевых действий (со 2-го по 14 июля) показывает, что вероятность пленения существенно возрастала в тех частях, где штабам не удавалось организовать нормального питания и минимального отдыха бойцов и командиров. Однако и здесь отбившиеся от своих частей солдаты в большинстве своем не спешили сдаваться в плен, но, упорно пробирались на запад, к Халхин-Голу. Лишенная растительности открытая местность этому не благоприятствовала, передвигаться можно было лишь в понижениях между поросшими невысокой травой барханами, песок затруднял движение, а полное отсутствие источников воды в сочетании с палящим июльским солнцем быстро изматывало солдат. Некоторые пытались отсидеться в заросших камышом понижениях рельефа до подхода своих частей; иногда это удавалось. Но, в большинстве случаев, отбившимся от своих частей не удавалось скрываться в степи более двух суток, к исходу которых они, без воды и пищи, оказывались совершенно обессиленными и реального сопротивления оказать не могли.

Точное количество военнослужащих РККА и МНРА, попавших в плен в ходе халхингольской войны неизвестно и на основании доступных данных установлено быть не может. Причин этому несколько.

В течение войны обе стороны неоднократно публиковали отрывочные сведения о взятых в плен военнослужащих противника и, в некоторых случаях, их фамилии. Полных списков, однако, опубликовано не было, а напечатанные в прессе имена и фамилии искажались до полной и абсолютной неузнаваемости; кроме того, в целях пропаганды иногда публиковались и ложные сведения.