"Тут речь идет не о конкуренции между нами в отношении вооруженных сил, - возразил я. - Войска, которые в данный момент находятся в Северной Африке, принадлежат Франции. Они не ваша собственность. И если мы не договоримся с вами, то вы почувствуете это очень скоро. Главное - это единение французов в метрополии и заморских владениях, что потребует установления центральной власти, отвечающей этой задаче. Тогда можно будет без труда объединить разрозненные силы, используя их на благо родины. Сами события привели к тому, что Сражающаяся Франция стала символом сопротивления врагу, поддержкой республики, национального обновления. Совершенно естественно, что именно к ней обращаются чувства всех в момент, когда рассеиваются иллюзии относительно Виши. С другой стороны, многие относятся к вам с огромным уважением как к военному руководителю. Я сам дорожу вами в этом отношении как частью французского достояния, об утрате которой я горько сожалел бы. Поэтому разумное решение таково: пусть де Голль образует в Алжире правительство военного времени, которое в нужный момент станет правительством республики. Пусть Жиро получит от этого правительства пост командующего освободительной армией. На худой конец, если необходимы какие-то формы перехода, давайте образуем вместе центральную власть. Но пусть она с первых же своих шагов осудит Виши, объявит перемирие недействительным и несостоявшимся, свяжет свою судьбу с республикой и послужит в глазах всего мира олицетворением независимости Франции!"
Генерал Жиро по-прежнему стоял на своем. Однако, видя, что он действует так скорее из упрямства, нежели по убеждению, я понадеялся, что в один прекрасный день сам ход событий заставит его переменить мнение. А пока что вопросы национальных интересов требовали согласованных решений. Речь шла о военных действиях, о финансах, о связи и обмене, о валюте, о судьбе Туниса, судьбе Индокитая, о присоединении Антильских островов, Гвианы, о флоте в Александрии. И мы решили установить между собою связь. Я сказал генералу Жиро, что намерен послать в Северную Африку миссию под началом генерала Катру, на что он немедленно согласился. После этого я пригласил к завтраку Жиро и его спутников. Катру, д'Аржанлье, Палевский, Буаламбер, так же как и Линарес, Бофр [43], Понятовски [44], успевшие получить информацию со стороны, узнали без удивления, но не без горечи, что соглашение не состоялось. Завтрак прошел невесело.
Вслед за тем ко мне с визитом явился Роберт Мэрфи. Он считал или делал вид, что считает, будто все будет улажено в соответствии с проектом, автором которого являлся он сам. Когда же я указал ему на свои сомнения и спросил, какова будет, на его взгляд, реакция общественного мнения Марокко и Алжира, когда станет известно, что соглашение в Анфе не состоялось, он мне ответил, что многие будут удовлетворены и вздохнут с облегчением. "В Северной Африке, - добавил он, - на каждые сто человек приходится не больше десяти "голлистов". Он сообщил мне, что президент Рузвельт и Черчилль только что заключили с генералом Жиро соглашение относительно поставок вооружения и продовольствия для Северной Африки, что я и одобрил безоговорочно, но, с другой стороны, это была форма признания главнокомандующего гражданского и военного, что до сих пор ни разу не было сформулировано в Соединенных Штатах и одобрено Великобританией.