Военные мемуары. Спасение, 1944–1946

В ходе этих операций отчетливо проявилось предвзятое отношение американцев к французскому участию в боевых действиях. Несмотря на неоднократные обращения правительства Франции к Вашингтону, США постоянно под разными предлогами отказывали в переброске в Юго-Восточную Азию войск, которые мы держали наготове в Африке и на Мадагаскаре. Начавшиеся в Индокитае бои никак не повлияли на позицию американцев. Однако присутствие в Бирме Французского экспедиционного корпуса наверняка способствовало бы активизации сил Сопротивления в Индокитае, а переброска по воздуху подкреплений имела бы большое значение для наших войск в Тонкине и Лаосе. Но даже американская авиация, базирующаяся в Китае, на расстоянии вытянутой руки от войсковой группы Алессандри, не оказала ему ни малейшего содействия. Генерал Сабатье[83], назначенный генеральным представителем после ареста японцами генерала Мордана, сумевший не только покинуть Ханой и добраться до Лай-Чау, но и войти в контакт с американским командованием, не получил от него никакой поддержки. Я давно разгадал игру, которую вели наши союзники, и нисколько не удивлялся, если их намерения вдруг становились явью. Это лишь укрепляло мою решимость вернуть Франции Индокитай, когда, после великой победы над общим врагом, наши руки по отношению к союзникам окажутся развязанными.

Во всяком случае, на тот момент было неоспоримым, что свою лепту Франция внесла в эту победу боями в Индокитае. Ее войска уничтожили двести японских офицеров и 4 тыс. солдат. В мае месяце около шести тысяч французских солдат, в большинстве своем европейцев, сконцентрировалось в китайской провинции Юньнань. Сражения, пришедшие вдруг на смену долгому периоду сомнений, душевной боли, унижений, велись в психологически трудных условиях: на людей угнетающе действовали неприятные открытия, изоляция, нехватка вооружения, впечатление, что до Бога слишком высоко, а до Франции слишком далеко. Но одержанные победы и принесенные жертвы обретали лишь большую ценность. Моральный капитал нации складывался, в том числе, и из страданий ее солдат.

Какое бы внимание я ни уделял событиям на Атлантическом побережье, в Альпах или в Индокитае, наибольшую головную боль мне доставляли события в Германии. Именно здесь решались судьбы Европы. Именно на германской земле военные операции различных союзных армий, их цели, выбор направлений основных ударов, установление границ секторов оккупации приводили постепенно к тому, что называется свершившимся фактом, а именно это после перемирия будет иметь решающее значение. В мою задачу входило сделать так, чтобы доля, внесенная французской армией в победу, относительный вес ее успехов, размеры завоеванной ею территории были как можно более значительными. Это даст Франции право полновесного участия в дискуссиях и решениях, которые последуют за прекращением военных действий. Чтобы это было ясно всем, я публично объявил о своих намерениях 2 апреля в Париже на площади Согласия во время церемонии вручения знамен и штандартов командирам новых или возрожденных полков.

Однако в умах союзного командования, главную скрипку в котором играл Вашингтон, зрели иные планы. Согласно этим планам основную роль на заключительном этапе войны должны были взять на себя американцы. Приказами Ставки задача по овладению Руром — самым важным во всех отношениях районом Германии — возлагалась исключительно на американцев. Затем, тем же американцам предписывается двинуть одну часть своих войск к Эльбе, другую — в направлении Дуная, с тем чтобы захватить основную часть немецкой территории и соединиться с советскими войсками у Берлина, Праги и Вены.

Англичанам отводились районы, прилегающие к Северному морю. Что касается французов, то сначала, как помнится, их хотели оставить на левом берегу Рейна, но поскольку они все-таки перебрались через него, им было рекомендовано далеко от него не удаляться. Само собой разумеется, что в момент, когда перед французскими войсками открывались широкие перспективы, мы не могли пойти на подобное сокращение нашего военного участия.