Военные приключения. Выпуск 4

— У меня есть к вам предложение, — продолжал Генерал. — Мы могли бы поручить вам работу по специальности. У вас хорошее перо. Вы не безнадежны. Мне очень понравилась ваша критическая статья об ужасах современного театра. В оценке его вы абсолютно правы, и я полностью разделяю вашу позицию. Чувствуется, что вы писали не умом, а сердцем, не по указанию, а по глубокому личному убеждению. Меня тоже возмущает, когда дурачат публику и выдают всякую пошлую чушь за новаторство и творческую смелость, пытаясь подменить этим отсутствие ума и таланта. Вы правы, когда пишете, что в иных спектаклях актеры ведут себя подобно мартышкам в клетках, которые, ничуть не смущаясь присутствием публики, непринужденно заголяются, осуществляют естественные отправления и половые акты. Вы правы, когда возмущаетесь «новыми» прочтениями шедевров старых мастеров, пресловутыми «я так вижу» в устах бездарностей, спекулирующих громкими и честными именами подлинных творцов. Я согласен с вами, что право на свое видение, свое прочтение, свою интерпретацию идей классика может иметь только тот, чей талант, по крайней мере, равен таланту великого возрождаемого автора. Впрочем, это частности, предварительные замечания. Суть не в том, что мы переходим к мирному строительству. В основе его — восстановление старой доброй культуры, духовный возврат к ценностям прошлого. Первые шаги сделаны: когда мы освобождали жилую площадь от нашей бывшей руководящей элиты, ее родственников и обслуги, то заодно выдворили из города практически всех поэтов-песенников, так называемых бардов, эстрадные ансамбли и рок-группы. Их уровень безобразно низок, их репертуар — это та же ложь, хамство, бескультурье и неуважение к оболваненной публике. Мне представляется, что только заложив в качестве фундамента проверенную годами и столетиями классику, можно будет развивать на этой основе и прикладные направления в литературе и искусстве.

Программа разработана, сейчас мы формируем группу по ее реализации. Беретесь за это дело? Причем не обязательно здесь, в Дедовске, — можете вести эту работу в центре.

Я молча кивнул.

— Тогда первое поручение — подготовьте содержание листовок для воинских частей, окруживших город. Отработанный текст представьте мне на утверждение, а затем — в типографию и на вертолет. Да, составляя листовку, имейте в виду один нюанс: с этими солдатами вам, видимо, придется встретиться лично, в качестве парламентера.

Перед моими глазами появилась родная газета, последняя полоса с некрологом в три строки: «При исполнении служебных обязанностей… трагически оборвалась… талантливое перо… светлая память…»

— Мне нельзя туда. Майор меня повесит.

— Вряд ли. Я связывался с ним — хороший солдат, толковый, справедливый офицер. Претензий к вам у него уже нет, — успокоил меня Генерал, вставая. — Вопросы есть? Тогда отправляйтесь в Татарскую слободу — посмотрите на месте, как мы работаем. Можете принять личное участие в акции. Машина — у подъезда.

Татарской слободе моего личного участия не потребовалось. Конфликт был урегулирован. Выяснилось, что национальных корней он не содержал. Мальчишки подрались но сугубо личной причине: соперничество в любви к однокласснице. После митинга, на котором выступил всего один оратор, Джафар А., были созданы рабочие бригады по ремонту поврежденных домов (к счастью, дело зашло не дальше битых стекол и сорванных дверей) и замене камер у одной автомашины. Членами бригад, естественно, стали те, кто непосредственно причинил эти повреждения. Отцы выпороли мальчишек-зачинщиков, матери пояснили им, что любовь девочек завоевывается не кулаками, а в основном хорошей учебой и успехами в общественно полезном труде. Что касается подстрекателей, то они оказались представителями той части городской мафии, которой пока удалось ускользнуть от ответственности и которая надеялась путем разжигания национальной розни дестабилизировать обстановку и повернуть события вспять.

По возвращении в штаб-квартиру и завершении обсуждения хода операции я поинтересовался у Джафара, каким образом ему удалось успокоить людей?

Джафар пожал плечами.

— Как можно повторить, что говоришь от самого сердца в такую минуту? Наверное, я их пристыдил. Я сказал: люди, вспомните — когда было трудно, вы всегда были вместе. Вы несли друг другу соль и хлеб, свет и утешение. А сейчас опять трудно, а вы ненавидите друг друга. Не туда вы злитесь, люди, не там видите врага. Вы бьете друга и брата, такого же несчастного, как вы сами, а раньше могли отдать за него жизнь…

Слушая конспект Джафаровой речи, я подумал: действительно, может быть, все эти распри, раздирающие страну, когда нам больше всего нужно единение, а не рознь, идут не под знаком наций и народов, а под гнетом бескультурья и злобы, которую человеку всегда было свойственно срывать на ближнем, на том, кто под рукой, а не искать и наказывать истинного виновника его бед?

17