Военные приключения. Выпуск 6

Исковерканные «Жигули» Зазроева обнаруживают в полутора десятках километров от его дачи, на дне ущелья. Двумя часами позже Борис Ахалая уже на месте. Спуск с почти отвесной пятидесятиметровой скалы — дело достаточно рискованное даже для специалиста, каковым он, к его несчастью, не является. В ущелье спускается лейтенант, у которого, оказывается, разряд по альпинизму и которому мой друг доверяет, как самому себе. Пока лейтенант, благополучно достигнув дна ущелья, знакомится с местом происшествия, Борис столь же пристально оглядывает окрестности.

От обрыва, с которого сорвался автомобиль, до трассы — полтора километра. Место глухое, безлюдное — завернуть сюда можно лишь с какой-то определенной целью. Сам обрыв отлично просматривается с дороги, не заметить его любой мало-мальски опытный водитель просто не может. Если, конечно, ему не помогли… не заметить.

Через час с небольшим поступают первые сведения, свидетельствующие о том, что в определенном смысле нам повезло. Бензобак не взорвался, пожара не было. В кабине «Жигулей» обнаружен труп мужчины. Адвокат это или нет — позже установят эксперты, но Ахалая уверен, что погибший — Зазроев. Небольшого прямоугольного предмета, исчезнувшего из сейфа на даче, в кабине нет. Не найдут его и на следующий день при более тщательном осмотре.

Темнеет, дело движется к вечеру, но лейтенант решается спуститься еще раз и, как выясняется, не зря. Недалеко от того места, где покоятся «Жигули», он находит останки мотоцикла. Здесь поначалу везет меньше. Падение с высоты, взрыв и пожар почти полностью уничтожили мотоцикл. К счастью, огонь наполовину пощадил табличку с государственным номером. Оставшихся двух букв достаточно для того, чтобы искать владельца мотоцикла на побережье, а сохранившиеся две цифры делают эти поиски вполне реальными.

28

Директор спецавтобазы дальних перевозок звонком вызывает к себе секретаршу.

— Ко мне — никого! — распоряжается он. — Занят! И в приемной скажите — пусть не ждут.

— Если будут звонить? — напоминает секретарша.

— Соединяйте только с министерством, — уверенно ответствует директор, и короткий взгляд его любопытствует, какое впечатление это произвело на меня.

— Хорошо. — Секретарша выходит, аккуратно прикрыв за собою дверь.

— Ну, вот мы и одни, — констатирует директор. — Никто нам не помешает, мы можем говорить спокойно, обстоятельно и не торопясь.

Никто нам, собственно, и не мешал, но моему собеседнику очень хочется подчеркнуть, сколь большое значение придает он моему визиту. Красивый холеный мужчина. На нем безукоризненный костюм. Его галстук изготовлен в Брюсселе, запонки — в Лондоне, а одеколон, которым обрызганы седеющие виски, — в Париже. Он курит сигареты «Джон Плайерс». Со стен его с дорогим вкусом декорированного кабинета призывно глазеют глянцевые календарные красотки. Словом, если вы не последний болван, сразу поймете, что находитесь в кабинете значительного лица.

— Вы сказали, что интересуетесь Никитиным, — напоминает директор. — Простите, с какой стороны?

Незамысловатый, но в то же время почтительный прием определить, откуда дует ветер.

— С разных, — говорю я.

Соображай-ка ты, приятель, сам.

— Понятно, — говорит директор, хотя я и сомневаюсь, что ему что-нибудь понятно. — Ну, что сказать о Никитине?.. Работает у нас двенадцать лет. Последние семь обслуживает международные линии: Берлин, Гамбург, Варшава, Вена, Париж, Брюссель… В Европу вышли! Да… И знаете, не только железнодорожному — воздушному транспорту даем форы. Вот так-то! Самолет надо погрузить-разгрузить, а мы, можно сказать, от отправителя — прямо к заказчику!.. — В этом месте он спохватывается, что перед ним не автор будущей восторженной статьи в центральной прессе, и без паузы возвращается к интересующей меня теме. — Большой мастер своего дела! Водитель экстра-класса! Между прочим, мастер спорта по мотоциклетным гонкам. Дважды представлял наш коллектив на всесоюзных соревнованиях, оба раза возвращался с призами. С товарищами по работе тактичен, вежлив, в быту скромен.

Тактичный и скромный победитель гонок по пересеченной местности. Почти как в нашем случае. Убедившись, что сведения, которыми располагает директор, иссякли, уточняю:

— Меня интересуют заграничные поездки Никитина. Насколько я знаю, он за эти семь лет ни в каких нарушениях или злоупотреблениях замечен не был?

— Да вы его личное дело посмотрите! — Директор давит в хрустальной пепельнице до половины выкуренную сигарету и подвигает мне заблаговременно доставленную из отдела кадров папку с личным делом Никитина. (Опоздал, я уже смотрел). — Благодарность… Благодарность… Премия! Мы у себя кого попало не держим!

— Прямо не человек, а памятник, — замечаю я.

— А что? Что-нибудь не так? — тревожится директор. — вы скажите, мы примем меры.

Стандартная реакция. Барельеф уже изготовлен; у дома, где проживает наш герой, назначен торжественный митинг, и оркестр уже не раз репетировал туш. Но если вдруг что-нибудь не так…