Военные приключения. Выпуск 7

Наконец, в 1272 году (у Карамзина и Соловьева эта битва зафиксирована в 1269 году, псковские же хроники указывают на 1272–1273 годы) лифляндский Орденмейстер, или магистр Отто фон Роденштейн, сам пришел ко Пскову на судах и с конницей, приведя 18 тысяч воинов. Сжег Изборск, осадил Псков, вздумав разорить дотла ненавистную ему землю.

18 тысяч воинов у Довмонта не было. Поэтому, осмотрев огромные полчища немецкого магистра, князь псковский послал за подмогой в Новгород, к князю Юрию Андреевичу, сидевшему там наместником Ярослава.

Второй раз судьба посылала Довмонту почти смертельное испытание. Первый раз девяносто псковичей сражались против семисот литовцев, в этот раз соотношение было почти такое же, только враг стоял пред вратами Пскова в десять раз сильнее и опытнее. Война для «божьих дворян» являлась делом повседневным, они были закалены и испытаны в битвах.

Мы но знаем точно, сколько ратников было в дружине Довмонта, но в летописи говорится, что перед битвой мужественный Довмонт привел всю дружину в собор святой Троицы. Вместимость соборов древних была такова, что в них собиралось несколько тысяч людей, не более. Поэтому дружина Довмонта могла насчитывать две или три тысячи ратников.

То, что Довмонт привел свою дружину в собор и, положивши меч свой пред алтарем, долго молился с ратниками, наверняка произвело в каждом из них свое особое действие, изгнало трусость и вселило надежду.

«Господи Боже сил! — со слезами па глазах молился Довмонт. — Мы люди и овцы пажити твоей, имя твое призываем, смилуйся над кроткими и смиренных возвысь, и надменные мысли гордых смири, да не опустеет пажить овец твоих…»

Сам соборный игумен Исидор препоясал меч Довмонту, благословив на новые подвиги. Далее историки расходятся. Карамзин пишет, что «десять дней бился (Довмонт. — В.Р.) с немцами». Соловьев же — «10 дней стояли немцы под городом и с уроном принуждены были отступить».

Разница существенная в описании событий. Рискну предположить, что Довмонт в открытый бой не вступал, занимая все же оборонительные позиции, но вылазки делал и удары ощутимые по врагу наносил. Это могло происходить ночью, под утро, в те часы, когда враг наименее всего ожидал псковичей. Так бы поступил всякий опытный полководец, имея войско числом во много раз меньше. Иначе поражения не избежать. А Довмонту важно было сберечь город, не пустить ворога за городские степы. Кроме того, важно было дождаться подмоги новгородцев, за которыми послал Довмонт. И но всей видимости, удары, наносимые Довмонтом, были столь умелы и столь чувствительны для меченосцев, что те не посмели идти на приступ Пскова и даже вынуждены были отступить за реку, ибо в одной из таких схваток Довмонт ранил самого магистра Отто фон Роденштейна, и после этого враг дрогнул. Подоспевшие на помощь новгородцы нанесли такой удар, что отошедшие за реку меченосцы запросили мира, который и был заключен на условиях, продиктованных новгородцами, от коих последние еще и выиграли. Немцы обещали никогда ко Пскову и Новгороду не заглядывать, что какое–то время и соблюдалось последними.

Ярослав, князь новгородский, придя в Новгород и узнав о всех событиях, был очень недоволен тем, что врага до конца не разбили, а более всего тем, что ратная слава миновала его имя. Он стал собирать войска, чтобы идти на датчан, на Ревель, но датчане и немцы, ослабленные последней неудачей, немедленно запросили мира, добровольно уступив часть своей территории — берега Наровы, чем и удовольствовался Ярослав, стяжав тем самым себе славу и почет за счет храброго Довмонта, которого он, однако, не любил.

Новгородцы уже по своим причинам вскоре выгнали Ярослава с княжения, просили идти к ним Димитрия, сына Александра Невского, но тот не захотел, и путем долгих уговоров Ярослав все же заставил покориться новгородцев себе.

Все это происходило уже в 1270 году. В новгородской летописи под этим годом записано, что «великий князь Ярослав Ярославович при отъезде из Новгорода во Владимир дал псковичам князя Айгуста».

Псковское летописи тем не менее об этом факте умалчивают, и, вероятно, Ярослав лишь потребовал, чтобы псковичи покорились его указанию и взяли себе этого князя, но псковский народ ярославова князя не захотел принять, оставив у себя Довмонта. «От добра добра не ищут» — гласит русская пословица, а псковичи любили Довмонта и никого другого и не мыслили на престоле.

В 1272 году князь Ярослав умер по пути из Орды, куда то и дело ездил, дабы не прерывать дружбу с монгольскими ханами. В том же 1272 году Довмонт закладывает во Пскове новую церковь — имени Федора Стратилата, радуя сердца псковичей столь ревностным служением Христу.

Примерно в этих же годах, после смерти Ярослава, которого князь Димитрий Александрович, племянник его, слушался и вряд ли бы согласился на этот брак, зная отношение Ярослава к Довмонту, князь псковский женился на дочери Димитрия, Марии, внучке Александра Невского. Этот брак еще больше породнил князя Довмонта с главным российским родом князей и еще больше упрочил авторитет князя псковского в делах российских.