Военные приключения. Выпуск 7

Увидев бегущего к нему Рокотова, Витюня замер, сжался. И это позволило прапорщику сразу же ухватить дымящийся корешок шнура, вырвать его из зажатых рук Витюни и отбросить в сторону.

— Бежим, — потянул его прапорщик.

Но тот вдруг надломился, открывая Рокотова, оставляя его одного стоять на площади. И тут же Владимир услышал среди автоматной пальбы свой, винтовочный выстрел. Пуля прожгла ногу чуть выше колона, и, падая от боли, страха и потому, что у него на две афганские командировки в крови уже сидело: при стрельбе — падай, Рокотов все же отметил главное: он не убит, он только ранен. Убит Витюня, он лежит рядом, и впервые у него не блуждают, а спокойно смотрят в небо глаза. Спокойны были его губы, плечи: смерть, великий врач, вновь уравняла Витюню с остальными людьми.

Рокотову теперь надо было уползать обратно в пещеру, к Олегу. Лучше быть в темноте и опасности среди своих, чем на свету — но в окружении врагов.

Подтянул ногу — было такое ощущение, что ее отбросило пулей далеко–далеко. Знал, что будет больно, заранее сцепил зубы — и все равно боль расплавила эту защиту, эту готовность к терпению, расцепила зубы, вытолкнула из груди Рокотова стон.

— Володя! — услышал он крик Олега и опять выделил выстрел, предназначенный теперь уже для сапера.

— Не вылазь, — прошептал прапорщик. — Держись.

Он еще раз подтянул ногу — к боли все же можно привыкнуть, ко всему земному можно привыкнуть. Жаль только, что оставил автомат. Зачем он его оставил! И почему умолк Олег? Неужели тот выстрел достал его? Нет–нет, такой глупой, случайной смерти, да еще после плена, просто не может быть. Это нечестно!

Да только знать бы это пуле, выпущенной в Олега. Хромоножке очень неудобно было стрелять из узенького оконца дальней мазанки, единственной, расположенной как раз напротив входа в пещеру. Но тем не менее он успел заметить мелькнувшую за ящиками фигуру. И не только заметить, а и выстрелить.

Пули бывают подпиленные — и тогда поют во время полета. Есть пули последней модели, со смещенным центром тяжести, когда при встрече с препятствием — человеком ли, листком дерева, стеклом, железом — меняют свое направление, чтобы, кувыркаясь, разворотить, раскурочить, разнести это самое препятствие как можно больше.

Пуля для Олега прилетела бесшумно, попала в доску, но не изменила своего полета, а, пробив ее, достигла сапера. И вновь уронил Баранчиков автомат, потому что рану закрывают сначала собственными руками.

Руки сапера потянулись к животу, нащупали набухшую от хлынувшей крови — Олег чувствовал, как уходит из него кровь, унося с собой силы и сознание, — нащупал рубаху и еще что–то мягкое, живое, вышедшее вместе с кровью. Из последних сил повернул голову к свету — страшна, ох, страшна темнота. Проем заслонила «лимонка», приготовленная для броска, и Олег едва дотянулся до нее пальцами и, когда она поддалась, тронулась, удержал в ладони. Единственное, что ему пока не изменяло, — слух. Л он выделил гул того, дальнего боя, только теперь он почему–то слышался значительно ближе. Потом вроде бы что–то крикнул прапорщик, однако поднять голову и посмотреть на площадь Олег уже не мог. Хорошо, что усики в кольцах гранат они отогнули заранее, теперь это уже не кольцо в гранате, а шпилька, вытащить которую можно и в самый последний миг. Неужели все–таки придется погибнуть? Неужели, имея под рукой столько оружия, все равно останешься бессилен?.. А как легки в полете чайки над морем. Только почему оно штормит в ясную погоду? Волны становятся все сильнее, выше, они накатываются на берег, захлестывают курсантов с мореходки. Лично он хочет отбежать, но его схватили за руки «черные аисты» и подставили под очередную волну…

…Не успели «духи» оттащить Рокотова or склада, как в нем раздался взрыв. Из четверых мятежников, скрывшихся в пещере, спотыкаясь, придерживая руку, назад выбежал лишь один. За его спиной занималось пламя, и теперь у оставшихся в живых не возникало сомнений: через несколько мгновений все, накопленное долгими месяцами и обещавшее успех в предстоящей борьбе, взлетит на воздух.

Оставалось одно: уходить как можно дальше от склада. Уходить тем, кто не обременен ранами. Изатулла поднял было пистолет на повисшего на руках моджахедов прапорщика, но, прислушавшись к приближающейся стрельбе, приказал тащить пленника за собой.

Мощный взрыв в глубине ущелья остановил на миг и отступающих мятежников, и их преследователей — высадившихся из вертолетов «командос».

— Может, склад? — лежа за камнем, повернул голову к старшему лейтенанту Карин. — Эмгэбэшник что–то говорил про склад у Изатуллы.

— Скорее всего, — согласился Верховодов. — Значит, поняли, что им крышка, уничтожают склады. Стой, не дергайся, — остановил ефрейтора, когда тот хотел перебежать к новому укрытию.