Военные разведчики XX века

После такого провала — Омаи отдавал себе полный отчет о случившемся и о грозящих последствиях — он словно в воду канул. Ямагути не знал об исчезновении «сов. секретного» документа и продолжал распоряжаться агентурой. Прошло несколько недель. Из Токио вдруг поступил запрос: «Почему до сих пор нет сведений о снаряде 203-мм?» У бывалого, хладнокровного шпиона перехватило дыхание. Перед мысленным взором возникло видение всадника Апокалипсиса. Он понятия не имел об этом распоряжении из Центра. Однако уточнять, демонстрируя неосведомленность перед вышестоящим начальством, не стал. Решил: «Обойдемся, выкрутимся своими силами». Раньше его люди уже получили доступ к 203-мм корабельному орудию, поэтому суть дела не требовала особых пояснений. Кому же теперь давалось задание по характеристике снаряда? И тут Ямагути осенило — Омаи! Однако осуждать этого жалкого ловца каждой юбки уже не имело смысла. Требовалось действовать, причем немедленно.

Люди Ямагути завербовали разнорабочего Брауна с завода, производившего артиллерийские снаряды для башенных орудий. Многодетный человек со скудной зарплатой и убогими, просто нищенскими условиями жизни согласился на любой, даже самый рискованный шаг. «Голод — лучший повар, он отблагодарит самую дурную похлебку, — устало изрек Браун и добавил: — Для меня что так, что этак, все одно — петля».

Японцы слишком торопились и даже не удосужились профессионально проверить, изучить Брауна, в лице которого американцы подставили «друзьям» своего опытного агента… Дело кончилось тем, что довольный успехом Ямагути за ничего не стоящую «документацию» вручил «лазутчику«-американцу шестьсот долларов наличными.

Так в этой хитроумной игре, где осторожных, подозрительных японцев водили за нос еще некоторое время, американская контрразведка выпустила на арену агента-двойника. По тем временам операция считалась неординарной, хотя аналогичными приемами пользовались более опытные разведчики.

Из месяца в месяц Ямагути продолжал расширять свою шпионскую сеть от Нью-Йорка до крайних Западных Штатов. Агентов он внедрял и в туристическое бюро Японии, и в компанию, торгующую шелком, и в прочие мелкие японские фирмы. Он по-прежнему жил один, а в тихие ночные часы предавался отдыху за изучением японских книг, воспевающих «героическое прошлое» Японии. Особую страсть Ямагути питал к исследованиям в области йоги, буддийских сект, оккультных «теорий». Он привез с собой в США небольшую библиотечку любимых произведений, которые мог перечитывать десятки раз; кое-что приобрел в Вашингтоне на английском языке.

В беседах со своим помощником Като-саном капитан 1-го ранга закуривал и предавался философским размышлениям. Скорее, эти встречи напоминали театр одного актера — разглагольствовал Ямагути.

— Что означает, — задавался он вопросом, глядя мимо Като-сана на висевшую под потолком картину священной горы Фудзи, — что означает с помощью речи или искусства живописи (теперь указательный палец обращался в сторону заснеженной Фудзи) передать собственные знания, наблюдения, наконец, опыт другому человеку? С одной стороны, это значит обогатить нравственно, духовно, научно своего партнера, с другой — осознать собственное величие, свое «я».

— Сегодня я хотел бы милостиво разделить, Като-сан, с вами мои скромные познания в области самой малоизученной, таинственной, ранее существовавшей в Японии буддийской секты ямабуси. Обратите внимание: необузданное стремление к необычному, предвкушение чуда лежит в человеческой природе. — И Ямагути, оседлав своего конька, начинал рассказ…

Ямабуси — горные воины — это даже не секта, а орден монахов. Он возник где-то в IX веке. Его члены занимались йогой, воинским искусством, молились и передавали свои познания шпионам тех далеких лет — ниндзя. Ямабуси обитали в горах, а по определенным, известным лишь им священным дням отправлялись в Киото поклониться реликвиям храма ордена Дайгод-зи. Воинское искусство ямабуси, включая маскировку иллюзион, лучше других освоили ниндзя. Вот почему они умели выступать при нужных лазутчику обстоятельствах в роли «буддийского священника», «бродячего фокусника», «типичного крестьянина», «брадобрея»…

— Перевоплощение ниндзя, — подчеркивал Ямагути, — считалось одной из основ высокого профессионализма, необходимой для длительного сбора информации в каком-либо городе, селе, и называлось «трудом резидента».

Като понимающе кивал. При слове «резидент» он чувствовал себя не таким одиноким в море познаний, которое обрушивал на него шеф. Оно сразу возвращало его из средневековья в сегодняшний, близкий японскому шпиону мир.

— Вы, Като-сан, — продолжал поучать его Ямагути, — если и слышали о лазутчиках-мужчинах ниндзя, то могу поручиться, что ничегошеньки не ведаете о женщинах ниндзя. О, эти «амазонки» отличались таким коварным нравом…