Военный дневник

Кроме того, созыв думы Георгиевской при штабах армий на практике оказался очень трудным. Главный контингент Георгиевских кавал[еров], число которых должно быть в думе семь, находится в строю, и отрывать их без явного ущерба для боя не всегда представляется возможным.

Созыв же думы из числа лиц той же армии влияет очень часто на решение думы, где младшим приходится судить старших, а старшие, при личных счетах, влияют на судьбу младших.

В итоге все вышеуказанные причины затянули дела о наградах до крайности. Есть случаи, что представление к награде осталось до сих пор без ответа с самого начала войны.

Этот вопрос сильно озабочивает всех начальников. Своевременность наград имеет большое нравственное значение. Подвиг должен быть награжден без замедления (ст. 19. Статута).

Большая потеря в офицерском составе в пехоте до 80 % свидетельствует уже о беспримерной их [отваге], а наград почти нет.

Я здесь говорю лишь о Георгиевских крестах и оружии, так как награждение остальными орденами передано теперь в руки главнокомандующих и командующих армиями и идет почти нормально.

Обсуждая вопрос, как ускорить дело о награждении офицеров Георгиевским крестом и оружием, возникла мысль о создании подвижных дум с независимым от действующей армии составом, дабы, с одной стороны, ускорить дела о наградах, сосредоточение представления в руках лиц, не занятых в армии, и, кроме того, обеспечить решения думы большим беспристрастием.

Количество подвижных дум зависит от наличности в данное время свободных от дела Георгиевских кавалеров в государевой свите и в армии вообще. Но было бы желательно иметь хоть по одной думе на фронт. В состав каждой думы следовало бы назначить хотя бы по одному генерал-адъютанту. Это придало бы думе больший авторитет. В каждую думу можно было бы назначить от 4 до 5 лиц с тем, чтобы недостающее число Георгиевских кавалеров бралось бы на местах. Вызвать в думу двух-трех лиц не представляется трудным.

Представления о наградах следовало бы направлять прямо из штабов корпусов в эти думы, которые, не будучи заняты ничем другим, могут скорее и легче разбирать представления и в случае необходимости получать на местах дополнительные данные или поручать одному из членов думы на месте расследование упомянутых в представлении геройских поступков.

На днях я имел {далее в тексте зачеркнуто слово "случай"} возможность лично доложить Его Величеству об изложенном выше проекте, и Его Величество поручил мне сообщить этот проект Вам для доклада Его Величеству Вашего мнения по сему вопросу, каковую высочайшую волю я спешу ныне исполнить".

Пока до 6 января 1915 [г.] я по этому поводу больше ничего не слыхал.

1915 год

8 янв[аря]

Сегодня у мамa пил чай мин[истр] иностр[анных] дел С. Д. Сазонов[80]. Я там не был, но Борис говорил, что, по его словам, польский вопрос почти окончательно установлен. Решено дать им полную свободу вероисповедания, право в школах преподавать на польском языке, кроме главных предметов (истории, географии, русского языка и религии православной). Полное самоуправление, все должности замещаются поляками — русские тоже, но при условии знания польского языка, и, наоборот, поляк может служить в России, но должен знать русский язык. Судьи — поляки. Границы немного расширим, но не русскими землями, а новыми, завоеванными. Открытым остался вопрос об общем сейме. Местные и губернские в принципе приняты, но еще не общий на всю Польшу.

В общем, им дают почти полную свободу — и не спра[ши]вают у нас, что, вероятно, они в скором будущем отделятся от нас. Туда им и дорога! Я не вполне согласен с этим мнением. Столько крови пролили за эту войну — и все на польских землях, и так халатно смотреть на будущее! Ежели так, то не стоило и воевать в Польше. Отдать Да[рданеллы] и Босф[ор]. Раз отвоевали да еще прибавили кое-что, то не для того, чтоб отдавать или создавать рядом новую независимую страну, да еще с перспективой, что она отделится в скором будущем. […]

15 января

Прибыл я в Варшаву около 12 1/2 [ч.] и, покушав, выехал на моторе по Сохачевскому шоссе в штаб II арм[ии]. У Блона свернул налево и около 3-х часов был в Гродиске у ген[ерала] Смирнова[81]. Там я в подробности узнал, где поставлены крепостные орудия, и выяснил, что присылка этих орудий очень кстати и вполне удовлетворяет своему назначению. Даже присылка еще одной батареи будет принята с благодарностью. То же относительно поршневой артиллерии — отказа нет.