Военный коммунизм в России: власть и массы

В течение 1917 года десятками закрывались или сокращали свою выработку мелкие и крупные промышленные предприятия, повсеместно росли масштабы безработицы. В деревне стала чувствоваться острая нехватка товаров, началась спекуляция изделиями промышленного производства. В этих условиях государственная монополия и твердые цены на продукты сельского хозяйства стали абсолютно неприемлемы для крестьянства. И, следовательно, под оболочкой хлебной монополии, на развалинах крупной хлебной торговли вырос спекулятивный вольный рынок — мешочничество и лоскутничество. Десятки и сотни тысяч людей везли продовольственные продукты в голодающие города и регионы, сбывали их там имущим потребителям, закупали у крупных спекулянтов городской товар и везли его в деревню, чтобы сбыть крестьянину. Мелкая спекуляция наносила народному хозяйству гораздо больший ущерб, чем сотня крупных спекулятивных дельцов, работавших на виду и руководствовавшихся длительным хозяйственным расчетом. Давно замечено, что отмирание общественного явления происходит в форме его наивысшего, гипертрофированного развития. Российский рынок приближался к своему краху через захлестнувшие его волны спекуляции. Господство аграрной и промышленной буржуазии в 1917 году привело к неизбежности установления всеобъемлющей государственной хлебной и промышленной монополии, каковая и явилась в лице военно-коммунистической политики большевиков.

Однако в течение первого года своей власти правительство Ленина не имело достаточных экономических и политических возможностей подкрепить свои идеологические установки по части замены свободного обмена организованным государственным снабжением населения необходимыми ему продуктами и изделиями. Свободный рынок продолжал господствовать, в отношениях между городом и деревней. Вытеснение свободного рынка могло осуществляться лишь по мере укрепления большевистской власти в деревне и соразмерно успехам ее продовольственной политики. Одной из первых вех в этом направлении явилось введение классового пайка вскоре после начала кампании вооруженного похода в деревню.

27 июля 1918 года коллегия Наркомпрода поставила в качестве первоочередной задачи введение классового пайка. С точки зрения теории классовой борьбы это был гениальный выход. Цюрупа приписывал появление идеи классового пайка Ленину, который еще при наркомпроде Шлихтере сказал: «Хлеба у нас нет, посадите буржуазию на восьмушку, а если не будет и этого, то совсем не давайте, а пролетариату дайте хлеб».

«Это было блестящей идеей, — считал Цюрупа, — благодаря этому мы продержались»[512].

Первым блестящую идею по собственному почину начал проводить Петроград — в июне 1918 года, а в июле присоединилась и Москва. Население было поделено на четыре категории: 1 категория — особенно тяжелый физический труд, 2 — обыкновенный физический труд, больные, дети, 3 — служащие, представители свободных профессий, члены семей рабочих и служащих, 4 — владельцы различных предприятий, торговцы, не занимающиеся личным трудом, и прочие. К сентябрю выдача продуктов была официально установлена в следующих пропорциях— 4:3:2:1 (Москва) и 8:4:2:1 (Петроград). Но как утверждали образованные мемуаристы, «евшие» в то время по низшим категориям, некоторый паек практически получали только две первые категории, третья — изредка, четвертая — никогда (5) и была вынуждена или искать иные источники пропитания, или угасать от «умеренности».

Это могли бы засвидетельствовать все непролетарские писатели, художники, представители других творческих профессий и интеллигенции. В Петрограде наибольший процент смертности от голода был зафиксирован среди мелких лавочников, приказчиков, потерявших работу. Однако некоторые назойливые исследователи уже тогда обращали внимание на то, что классовый паек имел скорее политическое значение. На 2 августа 1918 года в Петрограде по 1-й категории получало 43,4 % населения, по 2-й — 43,3 %, по 3-й — 12,2 %, по 4-й — 1,1 %[513]. Так что того «буржуя», за счет которого хотели накормить пролетария, не оказалось. Улучшить питание 99 человек за счет 1 человека оказалось достаточно проблематичным.

В те времена ходил довольно глупый, но характерный анекдот: Законоучитель спрашивает в гимназии: «Итак, Спаситель насытил тремя хлебами пять тысяч человек. Скажите, как назвать сие?» Ученик бойко: «Карточная система». В дальнейшем, в период военного коммунизма и НЭПа, карточно-распределительная система неоднократно изменялась и совершенствовалась, ее история намного длиннее, чем библейский пересказ чудес Спасителя. Существенная корректировка системы произошла в апреле 1919 года, когда пленум ЦК РКП (б) принял принципиальное решение о введении единого трудового классового пайка, которое уравнивало в правах советских служащих с рабочими.