Военный коммунизм в России: власть и массы

Партийно-советское руководство и его аппарат жили таким образом весь 1918 год, срываясь временами в преследуемое ими же самими незаконное «мешочничество». Управление делами СНК завело штат собственных агентов-коммерсантов, которые занимались в провинции закупками продовольствия для правительства и связанных с ним учреждений, используя известные льготы и послабления, недоступные для других. Сама всемогущая ВЧК нижайше обращалась в июле 1918 года в Моспродком за разрешением снарядить в хлебный Аткарский уезд Саратовской губернии маленький отряд с мануфактурой (2880 аршин) и обувью (145 пар) для обмена на продукты, а также закупки в селах Тамбовской и Воронежской губерний до 500 пудов мяса. Управа Моспродкома, стоя на страже монополии, немедленно переправила эти ходатайства в СНК Ленину с просьбой «разъяснить ВЧК недопустимость подобных обращений»[545]. «Недопустимость обращений» на Лубянке была учтена, и впоследствии она действовала уже без официальных ходатайств по своему усмотрению.

Что происходило внутри стен Кремля, можно представить по воспоминаниям Н. И. Данилова, бывшего кремлевского курсанта. Прибыв в феврале 1919 года в Москву из еще изобильного Поволжья, где на рынках можно было дешево купить все, группа откомандированных саратовских курсантов была неприятно поражена обшарпанным видом кремлевских зданий, стертыми ступенями внутренних лестниц. Окончательно саратовцы были удручены скудным обедом, предложенным им. Суп состоял из воды, заболтанной ржавыми отрубями с запахом селедки, на второе была опять же селедка с гарниром из пшенной каши и жидкий чай с одним куском сахара. Черный хлеб — наполовину с мякиной. «Кремль — сердце республики. Люди здесь должны были жить лучше, но увы! В действительности оказалось не так». Качество обедов в кремлевской столовой для ответственных работников было тоже плохое[546]. Тем не менее совнаркомовская столовка являлась самым притягательным местом в Кремле. По крайней мере там было тепло и всегда можно было перехватить кусок и выпить горячего чаю. Наркомы и прочие работники встречались там, обсуждали проблемы, вершили дела, творили высокую политику.

Однако, по мере укрепления коммунистической власти, укреплялось и материальное, в том числе продовольственное положение советско-партийной элиты. Активно действовали агенты кооператива «Коммунист» во главе с управделами СНК В. Д. Бонч-Бруевичем. Кооператив этот был создан в 1918 году корпорацией старых спекулянтов «Монбикав» (Монисов, Биксон, Австрейх) специально для снабжения жителей Кремля. В течение нескольких месяцев кооператив «Коммунист» приобрел столь скандальную известность делами, не имеющими отношения к снабжению кремлевцев (служа прикрытием для широкомасштабных махинаций Монбикава), что 5 марта 1919 года специальным постановлением ЦК РКП (б) его ликвидировали. Но несмотря на это Наркомпрод еще и в мае того же года жаловался в СНК, что предприимчивые агенты несуществующего кооператива продолжают производить закупки и отправки всевозможных товаров в свой адрес[547].

Коммерческо-кооперативная лавочка оказалась неподходящей для большевистского руководства, исповедующего принципы борьбы с рынком и свободной торговлей. Кроме того, аппарат Наркомпрода к лету 1919 года приобрел уже достаточно возможностей для того, чтобы удовлетворить если не голодающее население столиц и промышленных центров, то хотя бы запросы партийно-государственного аппарата. Отсюда и начинает свою славную историю система спецраспределения в порядке государственного снабжения населения. 29 мая 1919 года Оргбюро ЦК в ответ на запрос продовольственного отдела Моссовета о том, как снабжать товарищей, обращающихся в отдел по указанию ЦК РКП (б) и других центральных учреждений, вынесло историческое постановление, открывшее эру спецраспределения:

«Предложить продовольственному отделу обратиться в центры с просьбой представить в распоряжение отдела определенное количество предметов широкого потребления, чтобы иметь возможность удовлетворить запросы центральных учреждений»[548].