Военный летчик: Воспоминания

В те месяцы когда увеличилось число наших вылетов на «гробах», я смог убедиться, что лучшим летчиком, летавшим на этом тяжелом и устаревшем самолете времен второй мировой войны, был лейтенант Вианельо Алакан во прозвищу Моно. В те времена его внешность и характер точно соответствовали типу настоящего военного летчика. Был он небольшого роста, крепкого телосложения, темпераментный и с быстрой реакцией. Он выделывал на «Тандерболте» такое, что многим из нас и во сне не снилось. К тому же на «Тандерболтах» он налетал больше пасов, чем другие.

Он был человек откровенный и молчаливый, если не считать тех моментов, когда он находился среди товарищей, по эскадрилье, а уж стоило зайти разговору о полетах и самолетах, тут он давал волю своим чувствам: жестикулировал, смеялся, громко разговаривал.

В один из обычных дней после полета он пригласил меня к себе домой. Патрулировали мы над провинцией Пинар-дель-Рио: он над северным побережьем, я - над южным. На обратном пути мы встретились над мысом Сал-Антонио и парой вернулись на базу.

В гаванском районе Наутико, вблизи моря, у него был голубенький домик. Пока мы потягивали холодное пиво, его молодая синеглазая жена Вильма готовила нам ужин.

Легкий ветерок, словно вырвавшись из плена предвечерней жары, долетел до веранды, принеся с собой йодистый запах моря. На улицах загорелись первые желтые огоньки электрического освещения. Вианельо развалился в кресле, расслабился после тяжелого, напряженного дня. Неожиданно он поднял голову:

– Альваро, тебе нравится летать на «Тандерболте»?- И многозначительно уставился на меня в ожидании ответа.

Я улыбнулся:

– Я чувствую себя в нем примерно так же, как если бы меня связали по рукам и ногам и положили в гроб.

Он расхохотался и придвинулся ко мне.

– Ты должен представить себе, что этот самолет - твой враг, с которым тебе надо сразиться и победить. Ты должен научиться повелевать им, должен заставить его служить тебе, иначе он станет твоим господином… Надо дать ему понять, что в вашем дуэге главный ты, а не он, иначе тебе крышка. Не спрашивай меня, откуда я эта знаю, но поверь, что это так. Самое главное: не подчиниться ему. Другого пути нет. Альваро, есть два типа военных летчиков: одни летят в бой и побеждают, другие умирают еще до взлета. И это вполне применимо к нашим ежедневным полетам. Ты думаешь, это зависит от мастерства пилота? Нет, все дело в его моральном духе, в его воле.

Я не сводил с него взгляда и внимательно слушал. Он говорил это с искренностью и горячностью. Да, Вианельо был прав, недаром есть старый афоризм: «Сражение выигрывается накануне». Только теперь я по-настоящему понял, какие сила воли, решимость и мужества присущи этому человеку с маленькими добрыми глазами. В нашем прогнившем обществе Вианельо выделялся сваей Моральной чистотой.

Уже стемнело, когда вошла Вильма с подносом, на котором стояли бутылки пива и тарелки с аппетитной закуской.

– Вианельо, - сказала она, усевшись мужу на колени и ласково поглаживая его по волосам, - надо женить Прендеса! - И она засмеялась. - Если он сейчас не сделает этого, то останется холостяком на всю жизнь… Знаешь, Прендес, у нас в Наутико есть такие прелестные девушки!… А ты что молчишь, Виавельо?

Вианельо слегка покраснел:

– Альваро, а ведь Вильма права. Приходи к нам в одно из воскресений, и она наверняка познакомит тебя со своей двоюродной сестрой. Я тебя не уговариваю, но у летчика должна быть такая верная жена, как Вильма…

Он бросил на нее взгляд, полный нежности. Я впервые видел молодую чету, имевшую уже детей и сохранившую такую искреннюю привязанность друг к другу.

Замкнуться в своем маленьком мире, стать равнодушным ко всему, что происходит вокруг? Такой образ жизни, наверное, помог бы решить многие проблемы, которые в последнее время навалились на меня… «Летающий гроб», на котором я каждый день рисковал жизнью, сложное политическое положение в стране, коррупция, пытки арестованных… Надо выкинуть все это из головы! Плевать мне на все! Пусть проваливают к чертям все заботы! Разве я не имею права быть таким же счастливым, как Вианельо? Разве я не молод и не полон сил? Человечество не очень-то озабочено моей персоной, оно продолжает жить так, будто меня и нет вовсе. Может, я ошибаюсь, и счастье - это только призрак, который манит к себе? Но главное, чтобы тебе самому было хорошо, я кедь не собираюсь делать ничего плохого. Буду выполнять приказы, а свою профессию я люблю, и совесть у меня чиста, и даже есть личный кодекс чести. Наслаждаться покоем и быть подальше, подальше от этого истерзанного огнем и слезами, кровоточащего мира… Пока другие страдали, эта семья в своем голубом домике на берегу моря пребывала в счастливом неведении. Мне показалось, что ничто не сможет нарушить эту семейную идиллию…

Было поздно, ночь стояла тихая и безлунная. Только шелест листьев нарушал спокойствие, царившее на слабо освещенных улицах. На небе поблескивали звезды, настроение у меня было поэтическое.