Военный летчик: Воспоминания

Мы понимали, что этот план может быть осуществлен только благодаря наличию революционной ситуации в стране и развертыванию повстанческого движения в Сьерра-Маэстре под руководством Фиделя Кастро, Коммунистической партии, которая вела борьбу вот уже более тридцати лет.

Можно только предположить, каким гигантским детонатором станет наше восстание, которое поднимет народ против батистовского режима. И от того, какие масштабы оно обретет, будет зависеть его окончательный триумф. Если успеха не будет, то наш заговор останется просто еще одним заговором, потопленным в море крови.

Последним выступил Сан-Роман. Он был молод, невысок, крепкого телосложения, сразу видно - человек решительный и смелый. Он сказал всего несколько слов:

– Если мы будем продолжать выжидать, даю вам слово, что нас всех схватят. Пора действовать!

Горячий ветер влетел в машину и закрутил, завертел какие-то листки на заднем сиденье. Узкое Центральное шоссе блестело под горячими лучами летнего солнца.

В голове у меня проносились тысячи мыслей. И не все из них были отрадные. Мне казалось, что мой час пробил, что мне грозит опасность. Во что я влез? Кто толкнул меня на это? Какая таинственная сила заставила меня идти против здравого смысла? Наверняка во многом я действовал интуитивно, но иногда все же подчинялся голосу разума. То, что происходило теперь, должно было произойти, несмотря на кажущуюся отдаленность во времени и обманчивую нереальность. Я решил, что с сегодняшнего дня буду поступать осмотрительнее и действовать осторожнее. Постараюсь не рисковать понапрасну, а может быть, вообще выброшу все из головы и вернусь к прошлой жизни. Но нет! Мосты были сожжены. Возврата к прошлому не было, оставался разве только побег… Но я прекрасно понимал, что побега не будет.

Старый дом с высокой башенкой, крытой зеленой черепицей, на 17-й улице показался мне прибежищем тишины и спокойствия. Войдя в него, я ощутил, что вошел в мир тяжелой мебели и громадных, никогда не колеблемых ветром занавесей. Я шел из мира солнца и борьбы и вдруг попал в мир ночи и тишины. Я посмотрел на часы: почти шесть вечера. Кармен и старый Фельо спустились вниз и пригласили меня поужинать с ними, но я, извинившись, отказался, так как хотел поскорее поехать в офицерский клуб. Выпив чашку кофе, я распрощался и уехал.

Я поехал в сторону 23-й улицы, а затем повернул на 42-ю и далее по 84-й доехал до главных ворот военного городка Колумбия. В тот вечер дежурил сержант Мольинедо. Увидев меня проезжающим через ворота, он четко откозырял мне, как и положено по уставу.

Я поднялся по беломраморной лестнице. В гостиной клуба народу было мало. Какие-то незнакомые, странные, чужие люди, все в штатском. Несколько офицеров миссии ВВС США тихо разговаривали с американцами в штатском. Рядом с бильярдом сидели Сомоано, де Кастро и офицеры, окончившие училище после меня. Я чувствовал себя не очень уютно. Официант Бенигио склонился передо мной с улыбкой и проговорил:

– Извините, лейтенант, сеньорита Лаурача много раз звонила вам после обеда.

Я вернулся в гостиную, и в лицо мне ударила волна горячего воздуха. Громче обычного гремел откуда-то из угла телевизор. Слышались голоса летчиков, ведущих беседу, и время от времени раздавались взрывы смеха, а к потолку поднимались бесчисленные струйки табачного дыма.

Неожиданно в клубе появились какие-то люди. Они вошли через разные двери. Одни были в военном, другие в штатском. У всех в руках я увидел черные скрипичные футляры, и это поразило меня. Лица вошедших выражали решимость, презрение и чувство превосходства. Кто они, эти люди? Может быть, они из военной разведки? Но обстановка в стране в последние дни вроде бы нормализовалась. Кроме того, разведка теперь применяла новую тактику: посылала к нам своих агентов, переодетых в форму офицеров других родов войск.

Мы смотрели на незнакомцев, они разглядывали нас. И тут я догадался, что это наверняка свита какой-нибудь важной персоны, и не просто важной, а очень важной…

– Если не ошибаюсь, - негромко проговорил сидящий рядом со мной летчик, - это Батиста…

Ах вот как! Сюда пожаловал сам генерал, диктатор… Человек, о котором мы говорили на собрании нашей организации каких-нибудь два часа назад. Тот самый, из-за которого гибнут тысячи кубинцев. Это его несколько раз пытались уничтожить революционеры-подпольщики. Мне почудилось, что я ощутил в руке холодный металл своего «кольта»… Затем мне стало стыдно, я понял, что не смогу сейчас убить его… И вдруг меня охватил панический страх, стоило мне подумать о том, что кто-то отгадает мои мысли.

Прибывшие в клуб люди были одеты в костюмы из дриля высшего качества. Приехали они на трех черных «кадиллаках» последней модели. В их черных «скрипичных» футлярах хранились автоматы. У каждого на руке красовался перстень с аметистом - знак особого доверия Батисты. Если бы они не были так откормлены и не носили усов и баков, а главное - если бы не выражение их лиц, прибывших вполне можно было бы принять за музыкантов камерного оркестра.