Военный летчик: Воспоминания

– О'кэй, Прендес, - послышался в шлемофоне свистящий голос Траксела. - Скажи мне, ты будешь подчиняться моим указаниям или нет? Уже несколько минут я вызываю тебя и приказываю выполнить петлю.

Я поразился, услышав это. Невозможно было даже представить себе, что мой инструктор изберет такую подлую линию поведения.

– Или ты начинаешь петлю, или мы сейчас идем на посадку и на земле ты все объяснишь командиру эскадрильи.

Я дал полный газ, машина перешла в пикирование, и земля, хотя и далеко внизу - мы находились на высоте пятнадцати тысяч футов, - начала быстро приближаться. Скорость продолжала возрастать. Самолет вел себя так, будто по нему стучали гигантским молотом. Виной тому были потоки воздуха. От сильных ударов приборная доска содрогалась. Теперь к солнцу! Я потянул ручку управления на себя, и длинный острый нос самолета, похожий на гигантскую стрелу, начал медленно подниматься. Все мышцы мои застыли, и даже в противоперегрузочном костюме я почувствовал, как все тело валилось свинцовой тяжестью. Я попытался снять левую руку с рукоятки сектора газа, но не смог этого сделать - она точно приросла к ней намертво. Нос продолжал медленно подниматься. Шлем-маска обтянула лицо, меня вдавило в кресло. Как в тумане, я едва различал мигающие огоньки приборов. Быстро перевел взгляд на указатель перегрузок - плюс пять. Это означало, что мой вес стал в пять раз больше. Нагрузка на сердце тоже увеличилась в пять раз. Кровь, видимо, перестала поступать в мой мозг.

Траксел резко забарабанил по ручке управления и визгливо заорал в шлемофон:

– Свинья, что ты делаешь?

Разозленный, пытаясь сдержать себя (ведь петля получилась отлично!), я коротко ответил:

– Да, сэр.

Нос самолета, описав в воздухе первую полуокружность, вернулся в вертикальное положение. Это был очень ответственный момент. Самолету было необходимо умелое управление, чтобы машина не начала терять высоту и не вошла в штопор, ведь на Т-33 выполнение этой фигуры категорически запрещено ввиду крайней опасности. Я чувствовал, что кто-то удерживает ручку управления, в то время как ее необходимо было постепенно отпускать. Я понял, что Траксел нарочно делает это, и попытался воспротивиться, но он упорно продолжал тянуть ее на себя. Машина оказалась не в состоянии выносить перегрузки на такой малой скорости. Она как бы зависла в пространстве в самой верхней точке маневра. Двигатель начал работать с перебоями. Вначале появилась легкая вибрация, затем она стала сильнее. Корпус самолета начал вздрагивать. Скорость мы полностью потеряли. Машина начала быстро терять высоту, и я с усилием пытался выровнять ее, не дать самолету войти в штопор.

– Прендес, ты дерьмо! Ты хочешь, чтобы я разбился?

– Да, сэр. То есть нет, сэр!

И курсанты и инструкторы поняли, что во время нашего полета что-то произошло. Когда мы вернулись, Траксел постарался сделать все возможное, чтобы обвинить меня во всех смертных грехах.

– Этот проклятый кубинец только на первый взгляд хороший курсант! - громко говорил он в комнате предполетной подготовки эскадрильи. - Но на деле он просто тупица!… Эй, Прендес, -г- повернулся он ко мне, - почему ты не попросишь, чтобы тебе эаменили инструктора?

Улыбаясь, я ответил, глядя ему прямо в глаза!

– Сэр, мне нравится ваш метод работы. Я хотел бы продолжать летать с вами.

Его лицо вдруг сделалось мертвенно-бледным. Он собирался что-то сказать, но, посмотрев вокруг и поняв, что все с интересом ждут его ответа, замолчал. В душном помещении воцарилась тишина. Траксел еще некоторое время постоял, затем повернулся и, закуривая сигарету, направился к выходу.

Беспокойство овладело мною. Скрытая война между мной и инструктором разгоралась, только теперь она уже становилась явной. «Этот тип, - думал я, - будет прижимать меня и доведет до отчаяния. И стоит мне только выйти из себя, это и будет означать конец моей курсантской карьеры. Той самой карьеры, которая принесла мне немало горьких минут. Есть и другой путь - попросить замену инструктора. И каждый из нас останется при своем мнении, а Траксел, спокойно закуривая в кругу летчиков, насмешливо скажет: «Прендес неплохой парень, но, должен признать, с некоторых пор я стал чуточку суров с ним…» Американцы смехом ответят на эту шутку… Ну погоди, - решил я, - ты еще узнаешь, кто такой Прендес!»