Военный Петербург эпохи Николая I

Стоит напомнить, что чешуя и прочие медные украшения были и на киверах, которые русские солдаты носили сорок лет до появления касок, и на новых киверах армейских полков, которые были введены в 1855 году вместо касок. В то время как гвардия на побережье Финского залива и все войска, стоящие вдоль западных границ, несли службу в касках, героические защитники Севастополя запомнились и вошли в историю в фуражках, которые считались нестроевым головным убором. Это нельзя считать признаком отсталости России. Англичане в Крыму терпели не меньшие неудобства от своих кожаных киверов, и намеренно старались их потерять, чтобы воевать в удобных фуражных шапках.

Амуниция

По сложившейся традиции, все николаевской царствование в пехоте патронная сума и тесак носились на двух широких кожаных ремнях, перекрещенных на груди. В тяжелой пехоте вся кожаная амуниция была белого цвета, в легкой — черного. Перевязь кавалерийской лядунки была у нижних чинов белой, у офицеров — золотой или серебряной, по металлическому прибору полка. В 1846 году, когда все ружья получили капсюль вместо кремня, приказано было носить капсюли в особой черной кожаной сумочке, которая крепилась на груди.

Солдатский ранец, который был принадлежностью нижних чинов всех пеших частей, по-прежнему шился из телячьих кож с черной кожаной оторочкой по швам. С 1826 года в пехоте скатанную шинель втискивали в цилиндрический чемодан из черной клеенки, который пристегивался к ранцу сверху. Плечевые ремни ранца стали шире и доходили почти до пояса, где соединялись поперечным ремнем. В таком виде русские солдаты прошли Персидскую, Турецкую и Польскую кампании. В 1834 году у ранца осталось всего два ремня, которые перекрещивались на груди. Они накладывались на перевязи тесака и патронной сумы и в течение всего царствования имели с ними одинаковую ширину.

Барабанщик, рядовой и унтер-офицер Л.-гв. Финского стрелкового батальона в 1829–1833 гг.

Унтер-офицер Л.-гв. Саперного батальона в 1934–1843 гг.

Обер-офицер Л.-гв. Гусарского и рядовой Л.-гв. Гродненского гусарского полков в 1835–1838 гг.

В кавалерии вещи по-прежнему складывались в серый суконный цилиндрический чемодан за седлом, а скатанная шинель крепилась к лошади перед седлом.

Ранец сопровождал солдата и на параде, и в походе, и бою. В 1831 году в Петербурге появился очередной рассказ Марлинского, где автор писал, восхищаясь силой и выносливостью русского солдата на Кавказе, который побеждает, несмотря на тяжесть и неудобство амуниции: «С пудовым ранцем за плечами прыгает он на скалу и на стену, как серна, с голодным брюхом дерется как лев, на приступе. Нет для них гор непроходимых, нет крепостей неодолимых».[220]

Совсем по-другому, уже без романтического настроения 30-х годов, вспоминал о николаевских ранцах участник Крымской войны армейский офицер А.Ф. Погосский: «…Пресловутый „кормилец“, или „дом солдатский“, — ранец, заклейменный всеклеймящим учебнокарабинерным язычищем прозвищем „чертов хребтолом“, или „чучело телячье“, — и он едва ли составляет такую незаменимую принадлежность походного человека, как считают его даже старые боевые служаки… Ранец ни на минутных привалах, ни в стрелковой цепи лежачей — не снимается и продолжает давить человека. Не говоря о том, что сухари в этом „кормильце“ запрятаны так далеко, что пока докопаешься до них, то иногда и аппетит пройдет. Хороша и манерка, если, например, на 7–8 часовом деле захочется хлебнуть воды человеку: надо быть немножко фокусником, чтобы отстегнуть и пристегнуть ее на походе».[221]

При караульной форме ранца не полагалось. Шинель, скатанная в короткую тугую трубку, без всякого чехла находилась за спиной солдата. Она лежала на патронной суме, привязанная к ее перевязи.

Эполеты и погоны

Эполеты — символ русского офицерства XIX века, знак чести и доблести. Герой лермонтовского «Маскарада» князь Звездич на издевательский вопрос карточного игрока: «Я вижу, вы в пылу, готовы все спустить. Что стоят ваши эполеты?» Гордо отвечает: «Я с честью их достал и вам их не купить». В другой раз он говорит: «И право, эти эполеты я заслужил не бегством от врага». Поскольку драма написана в 1835 году, то можно предположить предысторию: молодой человек отправился на Польскую кампанию юнкером, и уже на войне, отличившись в боях, был произведен в офицеры.

П.Г. Демидов, корнет Кавалергардского полка. Худ. П.Ф. Соколов. 1830-е гг.