Военный Петербург эпохи Николая I

Позже злые языки активно проводили в жизнь версию о самоубийстве. Советские исследователи взяли ее на вооружение, как самую выгодную в идеологическом отношении, активно цеплялись за фразы из воспоминаний, которые могли бы подтвердить это хотя бы косвенно. В качестве прямых заявлений цитировали, конечно же, зарубежные издания — например герценовский «Колокол» или воспоминания бывшего адъютанта цесаревича, впоследствии изменника присяге, повстанца, поляка И.Ф. Савицкого. В своих мемуарах, где каждая строка наполнена бешеной ненавистью к Николаю I и безудержным злорадством по поводу его кончины, Савицкий утверждает, что якобы сам врач Мандт (к моменту появления этих записок уже давно покойный) рассказал ему, как государь потребовал приготовить яд. Николай I якобы решил уйти из жизни, поскольку признал свои ошибки в политике, но не хочет меняться и предоставляет наследнику мириться с врагами. Советские историографы склонны были верить сочинениям Савицкого, поскольку он «принял активное участие в восстании 1863 года, остался в эмиграции и писал воспоминания вдали от голубых мундиров, совершенно свободный от внутренней цензуры».[244] Проще говоря, русским людям предлагалось поверить в эти измышления только потому, что они написаны не в России, а на «свободном» Западе. Им не приходило в голову, что, находясь вдали от «голубых мундиров» (русских жандармов), Савицкий трудился вблизи других «мундиров», принадлежавших геополитическим противникам России, которым было выгодно показать ненавистного русского императора в роли малодушного самоубийцы.

Но поскольку для такого набожного человека, каким был Николай Павлович, самоубийство было бы величайшим грехом, а особенно для государя, в разгар войны — тем более немыслимым преступлением, такая версия является просто чудовищной клеветой.

Похороны императора Николая I. Рис. И.И. Шарлеманя. 1855 г.

В тот же день в Зимнем дворце состоялась присяга новому императору Александру II, а на следующий день, 19 февраля, обнародован Высочайший манифест о восшествии его на престол.

Александр Николаевич в день принятия ему присяги огласил гвардии завещание своего покойного отца: «Благодарю славную, верную гвардию, спасшую Россию в 1825 году, равно храбрые и верные армию и флот; молю Бога, чтобы сохранить в них навсегда те же доблести, коими при мне отличались. Покуда дух сей сохранится, спокойствие государства и вне и внутри обеспечено, и горе врагам его. Я их любил, как детей своих, старался, как мог, улучшить их состояние; ежели не во всем успел, что не от недостатка желания, но от того, что лучшего не умел придумать, или не мог более сделать».[245]

27 февраля гроб с телом покойного Николая I был перевезен в Петропавловский собор — усыпальницу всех Романовых начиная с Петра Великого.

Памятная медаль на смерть Николая I

Чувство скорби у всех чинов гвардии было безграничным. Рядовой Л.-гв. Финляндского резервного полка Александр Маймадов, лезгин, принявший православную веру, оставил воспоминания, записанные под его диктовку, в которых передает чувства простого солдата: «Мне пришлось быть в церемонии проводов из Зимнего дворца до Петропавловского собора тела моего царя и благодетеля; во фронте думать времени довольно — никто не помешает и не перебьет, — стал я раздумывать о тяжелой тогдашней године, о трудах, о скорбях, о сильном на Руси горе по случаю кончины покойного императора, и о том, как это было Богу угодно, чтобы он умер именно в это, а не в другое время? А мы-то, войско и народ — все его, покойного, крепко любили, потому что все знали и видели ясно, что он был царь могучий, истиннорусский, православный… И тогда я молился Господу искренно и усердно. Слезы льются у меня из глаз, что твой ключ из камней, куда горячее и шибче; только легонько отряхаю их с ресниц, да с уса, а сам ничего не вижу, не слышу, не помню. Рыдания крепко-накрепко удерживаю в груди, а в рядах чуточку придерживаюсь локтями, как бы, то есть, не выйти из фронта или не упасть — стыдно будет солдату».[246]

Когда погребальная колесница тронулась, многотысячная толпа народа на Дворцовой площади в одно мгновение, как по команде, обнажила головы и пала на колени. Печальная процессия, предваряемая и завершаемая отрядами резервных гвардейских полков в парадной форме, растянувшись на километр, прошла от Зимнего дворца через Адмиралтейскую площадь, Конногвардейский бульвар, Благовещенский мост, Васильевский остров, Тучков мост, Петербургскую сторону в Петропавловский собор. 5 марта в соборе состоялось погребение императора. Гвардия отдала ему последние почести залпами салюта. Закончилась николаевская эпоха. Россию ожидал новый этап исторического пути.

Заключение