Военный Петербург эпохи Николая I

Расцветим наш дом огнями,
Редким праздником хвалясь.
Командир наш, братцы, с нами,
Брат царев — великий князь.

Он с солдатом нараспашку,

Не лежи лишь на боку!
И готов отдать рубашку
Сослуживцу-бедняку.

Мы ломали с ним походы,

Он знакомил нас с войной,
Пили с ним из Вислы воды,
Нас Дунай поил честной.

Как он стал нам командиром,

Двадцать пять уж лет прошло,
И своим честит он пиром
В незабвенное число!

А в старинную усадьбу —

В свой дворец зовет он сам
На серебряную свадьбу
Все боярство по чинам.

Так за чашею заздравной

Нам вдвойне засесть пора
И семье царя державной
Грянуть русское «ура»![90]

Празднуя юбилей, московцы не догадывались, что через полгода их обожаемого шефа не будет в живых. Во время пребывания великого князя на Святой неделе в Москве с императорской фамилией у него с большой силой возобновилось носовое кровотечение, которое привело к сильному нервному расстройству. Он стал заметно худеть и терять силы. В июне он по совету врачей начал пить в Петербурге киссингенские воды. В конце мая — начале июня Михаил Павлович провожал из столицы гвардейские полки, уходившие в Венгерский поход. В июле он не выдержал, и, несмотря на свое болезненное состояние, отправился в Варшаву, вокруг которой собирались войска вверенных ему Гвардейского и Гренадерского корпусов, и начал смотр войск.

11 августа 1849 года в 12 часов был назначен смотр полкам 7-й Легкой кавалерийской дивизии с их артиллерией. При объезде полков на Мокотовском поле великий князь Михаил Павлович вдруг обратился к сопровождавшему его генералу Н.Н. Муравьеву, сказав: «У меня немеет рука», и с этими словами стал терять сознание. Окружавшие успели снять его с лошади, и в бесчувственном состоянии он был отвезен в Бельведерский дворец.

После того как доктора пустили ему кровь, великий князь был на некоторое время приведен в сознание, но уже не мог говорить и двигать правой рукой. У его постели постоянно находился император с наследником, а 25 августа приехала великая княгиня Елена Павловна с дочерью Екатериной. 17 дней продолжалась борьба между жизнью и смертью, и 28 августа 1849 года великий князь Михаил Павлович, командир Гвардейского и Гренадерского корпусов, генерал-фельдцейхмейстер и генерал-адъютант, на 52 году жизни скончался. Тело его было перевезено в Петербург и погребено 16 сентября в Петропавловском соборе. Хоронили Михаила Павловича московцы — 4-й запасной батальон во главе с командиром полка генерал-майором Кушелевым, прибывшим из Варшавы вместе с телом великого князя.

В своем духовном завещании, составленном в 1843 году, Михаил Павлович оставлял Гвардейскому корпусу свою самую драгоценную награду — бриллиантовую шпагу, заслуженную в Польской кампании 1831 года. Заключительные слова завещания гласят: «Если я кого-либо обидел или из моих подчиненных или по другим моим соотношениям, то от всей души и искренно прошу простить меня, и верить мне, что я никогда не хотел огорчить их с умыслом».[91]

Новый командир Гвардейского корпуса, наследник цесаревич Александр Николаевич, отличался от своего грозного дяди более мягким и гуманным обращением, даже некоторой застенчивостью. За пять с половиной лет своего командования наследник не стал для гвардии такой яркой и легендарной фигурой, как его предшественник. Его ожидало другое предназначение.

Глава 9 «Служебные будни»

День в казармах начинался с утренней зарей и заканчивался с вечерней. Барабанная дробь, звуки флейты или кавалерийской трубы, ранний подъем, умывание, построение на молитву и завтрак были преддверием к служебным занятиям. Долгий служебный день после ужина завершался сигналами вечерней зори и молитвой.

Повседневная служба николаевских гвардейцев в Петербурге и пригородах проходила главным образом в занятиях по строевой подготовке, которой придавалось огромное значение во всех родах войск, особенно в пехоте. Молодых солдат, не знавших иной одежды и иной жизни, кроме крестьянской, вначале просто учили носить мундир, кивер, амуницию, знакомили со строевой стойкой, поворотами на месте, обучали строевому шагу, обращению с ружьем, обязанностям солдата, вводили во все подробности солдатской жизни в полку. Постепенно рекруты приобретали навыки и повадки настоящих солдат, и их уже было можно ставить в общий строй. До конца 1830-х годов рекрут обучали в своих ротах, в 1840-х годах — сводили при батальонах, находящихся в загородном расположении, с 1847 года рекруты сводились подивизионно.