Военный преступник

Тем временем, повинуясь команде босса, бугаи вразвалочку двинулись ко мне. Ну и началось! Легко увернувшись от заторможенного[9], неуклюжего свинга[10] первого, я всадил ему кулак в солнечное сплетение. (С храпом согнувшись, «качок» завалился на бок). Погасив коленом нацеленный мне в живот удар ноги второго, резко сорвал дистанцию и залепил ему в челюсть раскрытой ладонью. (Мордоворот медузой шлепнулся на пол.) А третьего, испуганно попятившегося к дверям, я просто настиг в длинном прыжке и ненадолго «усыпил», перекрыв большими пальцами рук сонные артерии. Вся схватка заняла от силы несколько секунд.

– Еще кто-нибудь есть в запасе? – лениво спросил я ошалевшего, беззвучно хлопающего губами Константинова. – А то ваши хлопцы какие-то квелые. Я даже разогреться толком не успел!

Поверженные охранники между тем более-менее очухались, поднялись на ноги и сгрудились возле двери, стараясь держаться от меня подальше.

Кощей бешено расхохотался.

– Ну, как на проверку мой «слабосильный»?! – сквозь смех выдавил он. – По-прежнему не внушает доверия?! Или ты передумал? Ладно, давай гони обещанные бабки!!!

Растерянный Леша безропотно извлек из барсетки пухлую, перетянутую резинкой пачку, механически пересчитал, молча протянул ее Толику, затем громко икнул и вялым мановением толстой руки приказал сконфуженным «качкам» удалиться.

– Ну так как?! – настойчиво повторил Кощей.

– Превосходно!!! Обалденно!!! Выше всяческих похвал!!! – по-куриному заквохтал опомнившийся бизнесмен. – Вы, молодой человек, великолепный боец!!! Профессионал экстра-класса!!! Я, естественно, принимаю вас на работу. Жалованье – пять тысяч долларов в месяц. Прямо сейчас мы проедем в мой офис, я выплачу причитающийся вам аванс (две с половиной тысячи), проинструктирую насчет обязанностей и познакомлю с профессором Сперанским, а также с некоторыми другими коллегами. Потом начинайте, не мешкая, готовиться в дорогу. Экспедиция отправляется на место раскопок завтра утром.

Утерев носовым платком взопревшее лицо, Константинов грузно поднялся с кресла.

– Прощай, Толик, – сказал я, крепко пожимая протянутую недавним шефом руку. – Не поминай лихом!

– Прощай, – тихо отозвался он и сунул мне в карман полученную от Константинова пачку. – Твое «выходное пособие», – в ответ на мой недоуменный взгляд пояснил Бессарабский. – Невзирая на недавние разногласия – давай расстанемся друзьями!!!

– Давай! – охотно согласился я и... внезапно замер, пораженный дурным предчувствием. Почудилось мне, будто не увижу я больше Анатолия живым. Перед помутившимися глазами мелькнули расстрелянная машина, лужа крови на асфальте и...

– Идемте, молодой человек! Время поджимает! – приглушенно, как сквозь вату донесся до моих ушей голос Константинова. Я встряхнул головой. Наваждение исчезло.

Вместе с жирным Лешей я вышел из дома и, уже садясь в машину, зачем-то посмотрел на окно Толикова кабинета. Навалившись грудью на подоконник, Бессарабский неотрывно глядел мне вслед...

Глава II

В расположенном неподалеку от центра Москвы шикарном офисе господина Константинова (которого, в отличие от Кощея, все прочие уважительно именовали Алексеем Георгиевичем) меня познакомили с Дмитрием Афанасьевичем Сперанским, доктором исторических наук, профессором, крупным специалистом по культуре древних славян. В диссонанс звучным титулам смотрелся он довольно непрезентабельно; эдакий дерганый, суетливый, всклокоченный старикашка с маленькими круглыми очками на длинном угреватом носу. В разговоре профессор сильно картавил, часто заикался и комкал слова. Неряшливые пегие волосы Сперанского были обильно усыпаны перхотью. На кончике носа висела сопля... Ни дать ни взять – ходячая карикатура на ученого!

Кроме того, я встретился с двумя другими будущими коллегами: врачом экспедиции Татьяной Меньшиковой и вторым «суперкрутым» – тридцатипятилетним Валентином Шевченко. Молоденькая смешливая врачиха мне сразу понравилась, а вот новоявленный напарник (ветеран Французского Иностранного легиона) совсем напротив! Но отнюдь не из-за его прошлого[11].

Просто я инстинктивно почуял в Валентине нечто на редкость грязное, злое, опасное и моментально проникся к нему острой, настороженной неприязнью. (Как позже выяснилось – не напрасно!)