Военный разведчик

Комбат рассказывает, что на прошлой неделе, на баграмской дороге недалеко от кишлака Джарчи, один наш прапорщик на бэтээре решил объехать контрольный пункт. Куда-то спешил, а на контрольном пункте был приказ о запрещении передвижения одиночных машин. Прапорщик заблудился в незнакомой местности. Нарвался на духов. БТР подбили первым же выстрелом из гранатомёта — гранатометчики Анвара давно уже сыскали славу настоящих мастеров своего дела. Два солдата погибли сразу. Двое других, обожжённые и раненые, ночью выползли на одну из наших застав. Еще двое попали в плен. Прапорщик отстреливался до последнего патрона. Когда закончились патроны, отложил ненужный ему больше автомат в сторону. Первого, приблизившегося к нему моджахеда, застрелил из сигнального пистолета СПШ. Следующим выстрелом застрелился сам.

Наш дивизионный разведбат двое суток готовился к прочесыванию кишлака Джарчи. Кишлак непрерывно обрабатывался дивизионной артиллерией и армейской авиацией. Брат Анвара, Шер-шо (Шер-шах), собирался отправить пленных в Пакистан. Но на третий день выдал трупы всех пятерых. С разрезанными животами, выколотыми глазами, отрезанными ушами и… Изуродованные до неузнаваемости. Издевались душманы над пленными и даже над трупами. Неужели хотели кого-то напугать?! Ведь всем известно: посеешь ветер, пожнёшь бурю. Только ненависть можно этим вызвать. Только ненависть. Комбат мог этого знать, но я догадался и сам — теперь банда Анвара попала в «чёрный список». Комдив и разведбат никогда не простят им этого.

В моей шестой роте снова вакантно место командира. Бывший ротный, Вова Стародумов, успел попасться на глаза комдиву в баграмском медсанбате со своими амурными делами. Понижен в должности и отправлен в третий батальон взводным. Какого гусара потеряли! А какого бизнесмена!

Помнится, полгода назад, Володя попросил у меня напрокат переводчика. Перевести одно письмо. Написанное якобы дехканами кишлака Калашахи, желающими объединиться в первую в стране коммуну для совместной обработки земли. Они обращались к правительству с просьбой выделить им для этих целей трактор. От первой до последней строчки письмо было придумано Володей Стародумовым. А трактор он собирался продать тем самым жителям кишлака Калашахи. Не успел.

Заменился замполит роты Серёга Земцов. Вместо него приехал выпускник Новосибирского политического училища Андрей Иваницкий. Корнилу на двадцать второй заставе заменил Костя Турковский. Серёгу Плотникова на девятой — Валера Плахотский.

Меня все эти изменения мало касаются, но рота кажется совсем чужой. Правда, солдаты и сержанты в основном всё те же. Хотя много и новых. Новые переводчики на станции радиоперехвата. И новый командир — старший прапорщик Саня. Теперь все шифровки к Шафи и от Шафи в разведуправление будут поступать через него.

На следующее утро я спустился в Калашахи. Кишлак мгновенно оживает. Меня встречают старейшины и командир местного поста самообороны. Хасан уже в курсе, что я вернулся. И откуда афганцы всё так быстро узнают, ума не приложу? Но на его посту меня ждет праздничный обед. Не очень богатый, но зато от души. На посту у Хасана расположен мой лазарет. В нём никого нет. Кроме маленького Абдула, моего помощника.

Я привёз из Москвы небольшие подарки: Хасану — бинокль с десятикратным увеличением. И перочинный нож с различными приспособлениями — Абдулу. Оба с восхищением смотрят на подарки. Абдул убегает за стены крепости, похвастаться перед своими друзьями. Мальчишка!

А Хасан рассказывает мне местные новости. На посту у него два новых бойца. В этом году дехкане собрали хороший урожай пшеницы и винограда. А значит, зима не будет голодной.

В местных бандах происходят большие изменения. Появились пакистанские и китайские инструкторы. Приехали англичане и несколько европейцев. Видимо готовится что-то крупное. Хасан продолжает что-то рассказывать, но мысли мои далеко. Мне нужно встретиться с Шафи. Я пришёл в кишлак только ради этого. А новости я ещё успею переварить и осмыслить. Тем более, лучше получить их от человека более осведомлённого. Шафи наверняка знает об этом куда больше, чем Хасан.

Повод для встречи с Шафи придумывать мне не надо. Все в кишлаке и так знают, что мы с ним друзья. Я прощаюсь с Хасаном и иду к крепости Шафи. Там меня тоже ждут. Давно уже ждут. Самые близкие мне в Афганистане друзья: Шафи, его дочь Лейла (или Джуй — Ручеёк, как он её называет за звонкий смех и непоседливый характер) и Хуай Су — их маленький ослик.