Военный советникъ

Небольшая, но очень выразительная пауза соответствовала всем канонам театрального искусства.

– Я буду так благодарна!!! К примеру, вот так…

– М-мм?

– И вот так!..

– Оу!!! У козочки действительно большие… гм, способности.

Легкий шлепок ладонью по чему-то упругому, довольный женский взвизг, интригующие шорохи и звуки страстных поцелуев оставили Александра совершенно равнодушным. Хотя закрывать дверку неблагодарный слушатель все же не стал: отставив в сторону нагревшийся фаянс с остатками заварки, он бесшумно походил по гостиной, ненадолго задержался в чуланчике-гардеробе и на добрых полчаса исчез в спальне – выйдя оттуда совершенно иным человеком. Некогда чистый блонд сменился медной рыжиной волос, фигура стала гораздо плотнее и коренастее, а ухоженные усы и бородка придавали новому облику полностью завершенный вид. В качестве небольшого, но важного штриха на безымянном пальце левой руки неброско посверкивал серебром… – или все же белым золотом? – в общем, чем-то там посверкивал перстень-печатка с узором в виде ветки акации. Под ритмично-чувственные стоны неугомонной девицы преобразившийся князь притащил из спальни большой прямоугольник, обернувшийся в свете керосиновой лампы стандартным бронированным кейсом-хранилищем, и устроился за столом.

– Мой козлик!..

Беззвучно хмыкнув, Александр как можно тише вскрыл бронечемодан, последовательно выложив перед собой два «Рокота», стопку пустых магазинов и бумажную упаковку «Русского сорокового» с сотней латунных толстячков внутри. Пара минут – и вороненые машинки разлеглись на холщевой тряпице набором отдельных деталей. Ловкие пальцы вертели и крутили их с возмутительной небрежностью, в которой чувствовался немалый опыт…

– Козочка моя, а давай вот так?..

– М-мм? Но я не?..

Время от времени ехидно улыбаясь (сначала «я не такая», потом «не туда», затем «не так», а закончилось все требованием «не останавливайся!»), невольный свидетель-слушатель все так же занимался своими делами, обихаживая, снаряжая и собирая в единое целое оружейную сталь. Вслед за «Рокотами» на замаслившейся холстине побывали два шведских нагана умеренно-хорошего качества, и горка специзделий, выглядящих как обычные револьверные патроны калибра семь с половиной мэмэ. Собственно, боеприпасами они и являлись, вот только стоимость их зашкаливала все разумные пределы, вплотную приближаясь к эквиваленту их же веса золотом. А что поделать? Для производства патронов с отсечкой пороховых газов[73] требовались специальные станки и весьма квалифицированные специалисты – но даже так процент брака совсем не радовал.

– Шампанского?

Хлопок вылетающей пробки и тонкий перезвон хрусталя отказов не предполагали.

– Ах, я пьяна любовью!..

«Сбруя» для оружия, пара черных полумасок и шесть темно-зеленых цилиндров шоковых гранат, выстроившихся куцым рядком. Неряшливая кипа коротких ремешков, две аптекарских стекляшки с лаконичной надписью «Эфиръ» на этикетке, коричневый прямоугольник выкидного ножа и парочка тонких темных жилетов с кучей кармашков – вот далеко не полный перечень того, что проверили и выложили на стол за сравнительно короткое время. Которого как раз хватило, чтобы любовная парочка наконец-то угомонилась. Или нет? За стенкой было тихо, а вот из чуланчика-гардероба вдруг донесся какой-то подозрительный шорох и треск. Затем он сменился непонятным шумом и вполне различимыми ругательствами.

– Да заетитская сила!

Что-то со сдавленным возгласом упало, кое-как поднялось, вывалившись в гостиную на старенький ковер – и оказалось тем самым скромным героем постельного фронта, примерным семьянином и богобоязненным христианином, человеком множества достоинств… Короче, самим Григорием Дмитриевичем Долгиным!

– Понапихали тряпок – хрен протиснешься!..

Лучший друг князя Александра явился к нему с неподдельно-радостной улыбкой, будучи облаченным лишь в шикарный, и насквозь промокший (после недавнего душа) шелковый халат и домашнюю туфлю. Одну. Ее напарница отстала где-то по дороге – но непременно обещала догнать.

– С прибытием, командир!..

– Благодарствую.

Многозначительно потыкав пальцем в давно умершие часы на полочке (в данном случае, служившие неким символом того, что кое-кто несколько увлекся операцией прикрытия), Агренев укоризненно покачал головой. Но выговаривать все же не стал: все мы люди, все мы человеки…

– Как, силы-то остались? Или все ушли на оценку талантов и дарований? Так сказать, хе-хе, на дегустацию молодой капустной поросли.

Без труда уловив намек на некоего «козлика», неутомимый любовник натянул на лицо независимо-горделивое выражение, с коим и сбежал в спальню.

– Кофе будешь?

Предложение было очень тихим, но, тем не менее, его прекрасно расслышали – потому что из комнаты вместе со сдавленным пыхтением и шорохом надеваемой одежды донеслось:

– Покрепче!..

Не успел чайник как следует забулькать, как на кухню вошел импозантный пожилой мужчина, двигающийся немного боком, и не перестающий при этом слегка помахивать руками – этак на манер орла, летящего в очень узком ущелье.