ВоенТур 3 (СИ)

Меня озаботило непредвиденное развитие отношений с одним из соседних подразделений нашей бригады. Рядом с моей бригадой, в лесу, несколько дней назад расположился банно-прачечный отряд, укомплектованный в основном девушками-москвичками. Ближе всех к нему оказался десантный батальон. Ребята там как на подбор, и естественно начались взаимные походы друг к другу. Эту ситуацию сильно усугбляло то, что своего медработника там не было, и фельдшера батальона нередко стали приглашать туда для лечения ожогов, травм и прочих заболеваний. А когда девчата узнали, что каждый десантник имеет неплохую медподотовку это явление стало повальным. Девушки часто приходили к десантникам в гости, а ребята наведывались к ним.

Как только этот отряд прибыл в наше расположение мы четко понимали, что его расположение неподалеку такого большого числа молодых девчат отрицательно сказажется на состоянии дисциплины в бригаде. Практически сразу были зафиксированы самовольные отлучки среди бойцов, в одной из которых отличился один из десантников, который имел не только кошачьи глаза, но и повадки записноо донжуана.

Еще до событий под Чернявкой, в один из вечеров, после отбоя, когда личный состав батальона уснул, он в очередной раз прокрался на территорию отряда, где и занялся в кустах этим самым делом со своей подругой. В процессе, пара так рычала и стонала, что это услышал местный часовой, тут же доложивший по команде. В результате этого обоих нарушителей воинской дисциплины и нравственности задержали со всеми вытекающими из этого последствиями. Поскольку гауптвахты в батальоне не было, виновнику щедро влепили пять нарядов вне очереди, отправив копать нужник. И если наказание парня у меня не вызвало никаких эмоций, то разбор поведения в быту его подруги, да еще на открытом комсомольском собрании, меня повергло в шок.

Меня еще сильно удивило то, что девушка с собой ничего не сделала. Командование бригады приняло самые строгие меры к пресечению непотребства, для чего организовало патрули, призванные выявлять и отлавливать таких самовольщиков. Девушек банно-прачечного отряда это возмутило настолько, что несколько, наиболее активных, прорвались к комбату десантного батальона, где устроили чуть ли не скандал. Конечно порядок, в итоге мы навели, но врагов себе нажили.

И вот сейчас начшаба мне доложил, что переданная в банно-прачечнй отряд для стирки форма и белье всего десантного батальона через положенные сутки назад не поступило и весь его личный состав ходит в старом, оборванном обмундировании и похож на махновцев уже второй день подряд.

— Чем они это объясняют?

— Мол, сгорело при дезинфекции.

— Какие меры предприняты? — спросил я у начштаба.

— Оформлена заявка на получение нового обмундирования и всего необходимого со складов. Машины уйдут за ним через, — он глянул на свои наручные часы, — через полчаса.

— Ясно.

— Так что утрем мы нос бабам!

— Я б на твоем месте не радовался бы так…

— Это почему?

— Да хотя бы потому, что максимум через неделю, его снова надо отдавать на стирку в отряд. Что снова заявку будешь оформлять?

— Так что же тогда делать?

— Что, что… договариваться!

Вот такой оказалась девичья месть за байкотирование их внимания…

— Ладно, вечером перед отбоем я схожу к ним в отряд, попробую что-то сделать.

На входе из штаба меня перехватил Нечаев. Весь его вид говорил о том, что он сильно чем-то обеспокоен.

— Александр Андреевич, тут такое дело… Комбата десантников, во время нашего отсутствия радиограммой вызвали в штаб фронта.

— Знаю, НШ об этом доложил, как мы вернулись из под Чернявки.

— Я знаю зачем его туда дернули.

— Так, так… Рассказывай…

— В тот раз, это произошло на месяц позже чем сейчас, а точнее ранним утром двадцатого августа 1941-го, еще до подъема. Наш радист принял радиограмму напрямую из штаба Западного фронта, в которой его начальник маршал Советского Союза Шапошников срочно вызывал нашего комбата Полозкова к себе. Перед выездом тот приказал всем командирам в батальоне привести свои подразделения в полную боевую готовность. Майор вернулся в расположение части к исходу того же дня, уже начинались сумерки. Из штаба Запфронта он привез приказ на десантирование и топографические карты районов высадки и дальнейших действий десанта в тылу врага. В штаб сразу же были вызваны командиры двух рот батальона, подлежащих заброске за линию фронта.

Спешка была страшная. Комбат сообщил им, что готовность десантников назначена на двадцать два ноль ноль. Именно к этому времени на наш аэродром должны были прилететь самолеты для выброски десанта.

— Пал Игоревич, ты же мне это не просто так рассказываешь?