ВоенТур

Еще наверное минут двадцать у нас ушло на то, чтобы пересчитать и проверить весь народ, к счастью погибших и покалечившихся не оказалось, ушибы с разбитыми носами точно не в счет. В итоге мы все выбрались на землю и недоуменно оглядываясь, чесали репу, не понимая что с нами такое произошло и где мы елы-палы оказались. Вот кто-то из полузнакомых мужиков вытащил мобилу и недоуменно, с крайне удивленным лицом на нее смотрит. Не понимая в чем дело, я на автомате вытаскиваю свою... Работает, в чем тогда дело и только тут до меня доходит, что сети нет, хотя до этого исправно ловила, конечно не на максимуме, но две риски были стабильно, а сейчас и их нет. Ругаясь, как пьяный сапожник полез назад в танк, у меня там один девайс лежит, взял как-то по случаю, а то в наших лесах мобильная связь не везде есть, обычно она меня здородо вручает. Это я об Иридиуме, спутниковом телефоне значит. Согласно рекламе он работает в любой, даже самой захудалой дыре нашего шарика, разве что из пещеры дозвониться нельзя. Вы будете смеяться, но он тоже после включения показывал отсутствие сети. Как такое может быть, ведь он работал, честное пионерское работал, приходилось мне несколько раз его использовать в медвежьих углах нашей необъятной. Все работает, вот только он в упор не видит ни одного спутника, не знаю сколько продолжался бы этот цирк с конями дальше, но вслед за мной и другие достали свои телефоны.

И тут над нами, на низкой высоте, можно сказать по головам, ревя моторами, прошли три девятки старых самолетов с четко различимыми крестами на крыльях.

— Что за хренотень такая, это ведь лаптежники. — Проговорил очень удивленно один из клиентов, показывая на них пальцем.

— Какой лаптежник? — С еще более сильным недоумением спросил кто-то из стоящих рядом, но кто именно, честно говоряя не обратил внимания.

И ему тотчас ответил голос мужика, который первым увидел и опознал немецкие самолеты:

— Юнкерс восемьдесят семь, он же «штука» или по другому «лаптежник», «лапотник» — немецкий легкий, одномоторный пикирующий бомбардировщик времен Великой Отечественной с неубирающимися шасси как правило в обтекателях, за что и получил такое прозвище. Их тут пролетело три штаффеля. Получается целая группе. По нашему авиаполк. Это большая сила, видать и цель у них серьезная...

— Маркони! — Крикнул я своему радисту. Где же ты!

— Тут я, командир. — он моментально вшел из-за танка.

— Быстро за свой аппарат и просканируй эфир!

— Айн момент, командир. Сделаю в лучшем виде, — и он почти побежал к «бардаку», где и была им же смонтирована радиоаппаратура.

Спустя минут пятнадцать, которые мы провели пытаясь понять, что за чертовщина тут творится, из «бардака» вылез сильно ошарашенный Маркони и присел на корточки под бортом БРДМа. Прождав наверное целую минуту, я не выдержал: — Еперный театр, Маркони! Чего ты молчишь? Говори не томи, японский городовой!

— Ребята, вы не поверите, но я только что поймал радиопередачу, так по ней выходит что сейчас 26 июня 1941 года... — негромко проговорил он, обхватив свою голову руками.

Мы ему не поверили, но Маркони залез назад в «бардак», быстро включил трансляцию радиопередачи на громкую связь и мы сами услышали песню сороковых годов. Пока народ недоуменно переговаривался, послышался так хорошо знакомый нам по кадрам кинохроники и старым фильмам голос Левитана:

ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО

за 26 июня

В течение 26 июня на Минском направлении наши войска вели бои с просочившимися танковыми частями противника. Бои продолжаются.

На Луцком направлении в течение всего дня идут крупные и ожесточенные танковые бои с явным перевесом на стороне наших войск.

На Черновицком направлении наши войска успешно отражают попытки противника форсировать р. Прут.

На Бессарабском участке фронта наши войска прочно удерживают за собой госграницу, отбивал атаки немецко-румынских войск.

Противник, пытавшийся наступать у Скулени, с тяжелыми для него потерями отброшен на западный берег р. Прут.

Наша авиация в течение дня бомбардировала Бухарест, Плоешти и Констанцу. Нефтеперегонные заводы в районе Плоешти горят.