Воевода

– Чтоб сработало, – воевода внимательно посмотрел в глаза сотнику, – ты возьми с башни сорванцов, которые сделали этого болванчика, дай им помощников поболее, и пусть в городской доспешной лепят болванчиков. А как сделают, сразу на стены несут и прежде всего на правое крыло. Там, думаю, хазары попрут, и там хуже всего будет.

– Лады, сделаю! – Сотник рванулся исполнять, но, сделав шаг, вдруг обернулся. – Сколь времени-то есть?

– Часа два, не более.

– Ничего, успеем! – Он побежал, придерживая левой рукой меч.

– Ну а я пойду проверю, как новые стрелки встали, – сказал Ратибор самому себе и стал взбираться на стену по скрипучей лестнице.

Он прошел все правое крыло стен, наставляя ополченцев, чтоб не высовывались в бойницы, а смотрели с опаской, ставя их парами около каждого стрельного окна. Потом спустился, обогнул Гремячую башню и пошел по левому крылу стен, неустанно напутствуя ополченцев. Когда почти вся воеводская работа была сделана и он устало шел назад, поглядывая, как медленно просыпается город, еще не осознавший всей грозящей ему опасности, с Гремячей башни послышались звонкие удары в железное било, и долетел тревожный крик дозорного:

– К хазарам подмога идет!

Пыльное облако заволокло весь горизонт со стороны, обращенной к хазарским землям. Все замерли в напряженном ожидании, с тревогой вглядываясь вдаль. В ответ на звуки била с Гремячей башни ожил и забеспокоился город, народ потянулся к стенам посмотреть и узнать, что случилось. Засуетились пособники – молодые парни, разносящие по стенам связки сулиц и дополнительные колчаны стрел.

Через час стало видно, что к крепости приближались тысячи и тысячи всадников, а также множество телег, заваленных вязанками хвороста и лесинами. Тем временем костры кара-хазар почти догорели и едва дымились, все еще вливая в утренний ветерок с голубоватыми струйками дыма сладковато-тягучий запах пролитой в них жертвенной крови.

– Ну, похоже, сейчас начнется веселье, – вздохнул Ратибор, невольно ощупывая свои доспехи и поправляя на голове стальной шлем.

Прямо перед стенами начали свое движение кара-хазары, самая многочисленная, но хуже всего вооруженная часть хазарского войска. Это были ополченцы-степняки, представляющие пеструю и разношерстную толпу с самыми разными щитами и доспехами. Кто поопытней, имел деревянный щит и даже умбон, а также доспех из толстой кожи поверх халата, но большинство имело только толстый войлочный халат, в который иногда вшивались железные гвозди, и легкий кожаный щит. Лишь приказ каганбека обязательно иметь при себе топорик, лук и три колчана, в каждом из которых должно быть тридцать стрел, превращал их в однородное войско.

Неукоснительность соблюдения этого приказа обеспечивала наказание смертью и то, что они делились на отряды по сто и тысячу воинов, во главе которых стояли знатные хазары-тарханы. Тем не менее, несмотря на всю эту разношерстность, кочевая жизнь с постоянными стычками из-за скота сделала их неплохими стрелками. Пусть у них были легкие камышовые стрелы с плоскими наконечниками-срезнями, рассчитанными на поражение таких же, как они, степных воинов, но стреляли они довольно метко и быстро, нанося большой урон таким же, как они, ополченцам вражеского войска.

Прежде кара-хазары, стараясь держаться на безопасном расстоянии от метких русских стрел, постоянно прилетающих с крепостных стен, окружали осажденную твердыню широким, но благодаря своей многочисленности достаточно плотным полукольцом, упиравшимся своими краями в берега Дона. Теперь они не спеша отходили в сторону, уступая место лучшим воинам хазарского войска – тарханам. Несколько отрядов тарханов в блестящих чешуйчатых бронях, стоявшие до этого в отдалении, теперь приблизились к стенам с разных сторон, поблескивая доспехами.

– Вятичей-лучников на стены! – закричал Ратибор. – Остальным прятаться, быстро!

Тут же затрубили в рога сотники, сзывая своих воинов. Загремело оружие, захлопали двери, взахлеб заголосили женские голоса, сзывая непутевую крепостную детвору, снующую везде и всюду чуть не под ногами воинов, стоящих на стенах.

Несколько любопытных горожан-ремесленников полезли на стены посмотреть на подошедшую хазарскую знать, но воевода нещадно всех гнал вниз, тыкая особо непослушных здоровенным кулаком.

– Сейчас в лоб-то стрела тебе сразу посмотрит, – грохотал его голос. – Это же лучшие стрелки каганбека, они в глаз летящему соколу попадают.