Воевода

Полусотник вновь тяжко вздохнул и отполз чтобы передать приказ дальше по команде. После чего вернулся, двигаясь все так же аккуратно и бесшумно, прикидываясь несуразным комком. Лохматые маскировочные комбинезоны уже давно входят в комплект пограничников. Полезная штука. Правда громоздкая.

Если налегке, то они предпочитают обходиться портами, да чехлами на броню и шлем изгвазданными в соке травы. Получается не так хорошо как в лохматке, зато носится как обычная одежда, не занимает место и не мешает обращаться с луком.

— Как будем действовать, сотник? — поинтересовался вернувшийся Гаврила.

— В ближний бой не лезем. До дальних шагов полтораста, вполне достаточно, чтобы точно метнуть стрелы.

— Отгоняем половцев? — догадался Гаврила.

— И зазываем пленников к реке.

— Сомневаюсь чтобы кочевники так легко ушли. По первой-то, оно конечно. Но потом образумятся.

— Как только люди переправятся, хватают свои лодки и сразу уходим к ладье.

— Сокрушаться станут по добру.

— У них будет выбор. Пусть сами решают идти в полон из-за собственной жадности или уходить с нами. Тут уж наше дело сторона. Каждому в голову ум не вложишь.

— После такого им только в закупы[2]. Для кого-то разница не велика. Могут и рискнуть спасти добро.

— Не наша головная боль, — повторил Михаил.

Разграбление приближалось к своему логическому завершению. Слобода уже полностью объята пламенем. Добро, что удалось спасти, на берегу реки, у стихийно возникшего лагеря. Самоотверженно спасавшие имущество воины, теперь могли перевести дух и удовлетворить свою похоть. Не все. Ну да, на всех и баб не хватит. Остальные занялись перераспределением добычи и увязыванием ее в тюки.

Хм. А вон тот похоже кузнец. Побит изрядно. Однако держат отдельно, под особым караулом. Домочадцы жмутся к главе семьи и на них никто не смеет бросить руку. Жене даже передали перевязочные материалы, кивая в сторону мужа, мол перевяжи сердешного. Об особом отношении к ремесленникам и кузнецам в частности, Михаил уже слышал. И вот живая иллюстрация. Этому прямая дорога в курень, а не на невольничий рынок.

Вскоре подошли воины, и Михаил оттянулся назад, чтобы скинуть и упаковать лохматку. Как уже говорилось, она хороша в качестве маскировки, но мешает при обращении с луком. К тому же, сталью он все одно не отсвечивает, так как поверх доспеха надет чехол. Блеском пусть другие форсят. Михаил считает это лишним.

За прошедшие годы он подрос и возмужал. Не сказать, что полностью отказался от арбалета. Тот находился в арсенале на корабле. Но теперь предпочитал пользоваться турецким луком, который стал ему по плечу. Причем, благодаря своим способностям он сразу выбился в лучшие стрелки сотни. Подвиг Робин Гуда повторить у него не получалось. Но сразить человека на дистанции в три сотни шагов, с помощью собственноручно изготовленных стрел для него не составляло труда.

Дальнобойное оружие имели все пограничники без исключения. Кому не дался в руки лук, пользовали арбалеты. В полусотне Гаврилы таковых пятеро, и именно они остались на ладье. Самострел уступит турецкому луку только в скорострельности. А так-то куда серьезнее. Но сейчас важна не бронебойность, а скорострельность

Впрочем, арбалеты являлись не только альтернативой лукам. Пограничники наработали изрядный опыт, в использовании этого оружия в качестве средства поддержки в рукопашном бою. И эта тактика давала свои положительные плоды. В особенности при захвате зданий и укреплений.

— Выдвигаемся на позиции и по моему сигналу бьем половцев. Сначала дальних. Первый второй десяток, левый фланг и до центра. Третий и четвертый, правый. Пятый, я и полусотник центр. Вопросы? Вот и ладно. Пошли.

Уже через пять минут они вышли к деревьям, что росли прямо у берега. Половцы продолжали свое занятие. Правда, теперь уж выставили посты. И со стороны реки в том числе. Но прежняя наука и противостояние с турками для пограничников не прошли даром. Так что, они продолжали оставаться незамеченными.

Михаил встретился взглядом в Гаврилой и указал на четверых кочевников со стороны реки. Выставил два пальца, указал вправо и на себя. Тот кивнул, правильно поняв командира. Пожалуй пора.

Романов вскинул короткий турецкий лук. Быстро, но плавно натянул тетиву и с хлестким щелчком о наруч пустил стрелу в крайнего справа и самого дальнего из часовых. Остальные сразу же всполошились и одновременно с многоголосыми щелчками спускаемых тетив подали сигнал тревоги. Однако, было уже поздно.

Двое часовых опрокинулись на песчаную полоску берега. Вдали послышались вскрики раненых и многоголосые тревожные возгласы. Половцы не растерялись и поспешили укрыться за стеной щитов, сбив некий строй. Хотя и считалось, что в строю биться они не умеют. Правда, еще до того их настигла вторая волна смертоносных стрел.