Воевода

Чуть дальше покачивался на переброшенной через люстру веревке лысый одутловатый мужчина: гладко выбритый, в бархатных штанишках до колен и в блузе с рюшечками. Ухоженный, в общем, товарищ. Под ним шипела от часто падающего пота близко подвинутая под голые ступни жаровня с хорошо раздутыми углями. Мужчина то и дело поддергивал обгорающие ноги — но, видно, уже изрядно устал, поскольку они тут же опускались снова.

Перед глазами Егора промелькнули занавеси, цветы, вазы — весь дом, ухоженный, обласканный со столь явной любовью; вспомнились кружащиеся в вальсе дамы в пышном кринолине, и он приказал:

— Оставьте ее.

— Какого черта?! — вскинулись «кавалеры».

Федька, полувытащив клинок из ножен, возмущенно пошел на них:

— Чего вякаешь, тля?! Не слышал, чего атаман сказал?! Отпусти! Вам чего, других баб мало?!

— Пожалел, да? — Ватажники с явным сожалением отпустили свою жертву, которая тут же метнулась к окну и завернулась в занавеску. Красивую… Но, увы, совершенно прозрачную. — Этого тоже пожалеешь? — Они указали на пыхтящего и обливающегося потом мужика.

— Сейчас узнаем. — Егор подошел к бедолаге, привстал на цыпочки и сказал: — Если ты не понимаешь по-русски, дружище, тебе очень и очень не повезло.

— Понимаю, — жалобно прохрипел тот.

Вожников тут же отодвинул жаровню, выдернул саблю и перерубил веревку. Мужчина шумно ухнулся вниз и распластался на полу, не в силах встать.

— Не знаю, кто ты, добрый человек, но я стану молить за тебя Господа всю оставшуюся жизнь!

— Сейчас тебе захочется забрать свои слова обратно, дружище, — покачал головой Егор. — Мое имя — князь Заозерский. И я есть глава рати, захватившей твой город.

— О боже! — Мужик гулко уронил голову затылком об пол.

Вожников огляделся, указал на опрокинутый у стены тяжелый длинный стол:

— Поднимите.

Кресло он поставил сам, усевшись на него перед недожаренным скандинавом:

— Насколько я понимаю, ты и есть бургомистр Або?

— Моего несчастного Або… — простонал мужчина, не поднимая головы.

— Это верно, твоего, — согласился атаман. — Нам он совершенно не нужен. Вскоре мы отсюда уйдем. Нам все равно, что будет с Або потом. Мы можем сжечь его дотла, можем оставить таким, как есть. Это будущее зависит только от тебя.

— Вам нужно обратиться к его преосвященству епископу Беро Балку, — ответил бургомистр, закрыв глаза. — Он правит нашим городом.

— Его преосвященство имел неосторожность выйти навстречу православным воинам с крестом и проклятиями, — с сожалением развел руками Егор. — После того, как этот схизматик назвал истинных христиан язычниками, смерть «святейшества» оказалась неизбежной и мучительной. Впрочем, опыт подсказывает мне, что простые люди не особо любят назначенных сверху пастырей. Руководителя, избранного ими самими, они слушают охотнее. Так что иметь дело с тобой, бургомистр, все равно куда полезнее.

— Не хочу, — не вставая, покачал тот головой.

— Я не скажу ничего страшного, дружище, — сказал Егор. — Выкуп. Мы всего лишь хотим получить выкуп. Двести гривен — и мы оставим город целым. Не будет выкупа — мы его сожжем.

— Вы же все разграбили, все отобрали! — выдохнул бургомистр. — Разорили вконец! Кровь, пытки, слезы… Зачем, почему? За что? Что мы вам сделали?

— Не повезло, — пожал плечами Егор. — Закон джунглей. Кто слаб, того и кушают. Нас, ты знаешь, тоже особо не спрашивают, пряников мы заслужили или носом в угол. Налетело татарвьё прошлым летом — и полстраны до сих пор в крови и кишках. Так что к разговорам в пользу бедных мы нонеча не расположены. Нам нужна сила. Та самая, которую князьям дают золото и серебро. По зернышку, как курочка, где видим, там и клюем. Теперь философскую часть давай заканчивать и переходить к «прикладнухе». Двести гривен — или твой город превратится в факел.

— Вы забрали уже все! Вытрясли все до последнего денария![20] Чего еще вам от нас нужно?! — все-таки сел на полу бургомистр. — Будьте вы прокляты!

— Иди сюда… — поманил женщину от окна Егор.

Та не посмела ослушаться, выпуталась из занавески, подошла на несколько шагов, неуверенно дергая руками; вроде как пыталась прикрыть наготу — но не знала, можно ли ей это сделать.

— Не-ет! — вскочил мужчина. — Не трогайте ее! Прошу тебя, князь, не нужно!

— Не нужно бояться, бургомистр, пока она со мной, она в полной безопасности. Никто ее даже пальцем не тронет, — расслабленно вытянул ноги в кресле Егор. — Я лишь хочу сказать, что твоей жене будет очень холодно наблюдать за пепелищем, которое останется на месте ее города после нашего отъезда. И на месте ее чудесного дома. У вас очень красивый дом, милая леди. Думаю, именно из таких красивых и ухоженных гостиных выросли бальные залы.

— Спасибо, князь, — прошептала женщина. Но искренности в ее благодарности как-то не ощущалось. И она все еще не знала, что делать с руками.

— Разве твой дом, бургомистр, стоит меньше гривны? Между тем домов в городе больше полутысячи. Так что я не так уж много и прошу. Спроси своих граждан, дружище, они предпочтут остаться на пепелище или все-таки заплатить?

— Зачем мертвецам дома? — покачал головой мужчина. — Вы убили всех!