Воевода

Даниил уже осматривал коней, запряжённых в возок, — хороши гнедые из царской конюшни! — когда увидел, что с хозяйственного двора выехали семь воинов во главе с князем Вяземским. «Куда это они?» — подумал Даниил и вспомнил, что царь велел Бельскому послать провожатыми Вяземского с воинами. Они остановились близ возка, и князь сказал:

— Вот и мы, в провожатые к тебе. Героя от татей лесных беречь будем.

Даниил ничего не ответил, лишь ёкнуло сердце — не за себя, а за Тарха: «Он-то при чём, сердешный!» Сын стоял рядом. «Господи, да не уберегу я тебя, не уберегу!» — разрывалась от боли душа. Даниил сказал Тарху:

— Пора нам, родимый. — Подойдя к вознице, попросил его: — Антип, ты садись в возок, а мы с Тархом — на облучок.

Антип скрылся в возке, Даниил и Тарх уселись на козлы. Сын взял вожжи в руки, дёрнул их, и кони пошли.

Сразу же за Александровой слободой маленький отряд въехал в густые мрачные еловые леса. Снегу ещё не было, кругом лишь одна чернота. Миновали первую деревню Дворики, ещё через пять вёрст — Лобково. К полудню прикатили в большое село Муханово. Остановились на постоялом дворе. За трапезой сидели за одним столом. Князь Афанасий заказал большую баклагу медовухи. Пил много, но не хмелел, язык, однако, развязался.

— Вот ты мне скажи, сын Адашев, почему твой батька такой удачливый был? Всю жизнь ему везло, и во всём он мне дорогу переходил.

— Никто тебе дорогу не переходил и не может перейти. Ты самый умный среди русичей. — Даниилу не хотелось злить этого медведя-шатуна.

— Ты мне не льсти. Обиды замаливаешь? Не замолишь. Должок-то я тебе верну ноне же.

— Так ежели по-честному, я готов. Правда, у меня плечо после раны болит ещё. Какое уж тут равенство!

— Ты, бес, смеёшься надо мной! Ну я тебе покажу, — входил в раж Афанасий. — Да я тебя…

Даниил счёл за лучшее встать и уйти из-за стола. Он позвал Тарха и Антипа. Они вышли из постоялой избы, и Даниил тут же решил уехать без князя и его воинов.

— Давайте быстро в возок, а я на козлы, и умчим.

Всё было сделано быстро, и вскоре Муханово осталось позади. Даниил не жалел коней. Он гнал и гнал их по дороге, но, зная, что верховые воины вскоре нагонят возок, всё смотрел по сторонам и искал место, где бы можно было свернуть в лес и там скрыться. Наконец он увидел просеку, удобный поворот и круто завернул коней в чащу. И всё-таки след от повозки и коней остался на дороге отчётливо.

Заметив, что Даниил покинул постоялый двор, Афанасий забыл всё на свете и ринулся догонять беглецов. Он вскочил в седло и повёл своих ратников следом. Он нёсся по чётко сохранившемуся следу и, увидев, что кони и возок свернули в лес, помчался просекой.

Просека была не прорублена и заканчивалась плотной стеной ельника, куда коням невозможно было продраться. Все-таки, воткнув коней и возок в чащу, Даниил соскочил с козел, крикнул Тарху и Антипу: «Давайте за мной!» — и повёл их в глубь леса.

Но от «шатуна» Афанасия трудно было скрыться. Он и его ратники вскоре настигли беглецов.

— A-а, в Литву бежать собрался, сукин сын! — крикнул князь, выхватил саблю и подскочил к Даниилу.

Но ударить Вяземский не успел. Даниил полоснул саблей по горлу коня, и тот упал, придавив Афанасия. Даниил, Тарх и Антип продолжали бежать в чащу, но их уже настигли семеро ратников. Даниил встретил их с поднятой саблей.

— Не подходите! Убью каждого!

Воины остановились, но тут подошёл, прихрамывая, князь Афанасий.

— Что стоите, раззявы! — крикнул он. — Догоните тех двоих и покарайте именем царя!

Три всадника метнулись следом за Тархом и Антипом. Другие с обнажёнными саблями подобрались ближе к Даниилу. Афанасий сказал им:

— Оставьте его мне. — Приблизившись к Даниилу, он проговорил: — Зачем тебе сопротивляться? Всё равно тебя ждёт плаха. Да и ради чего тебе жить? Сына твоего сейчас убьют. Брат твой две недели назад отдал Богу душу. От белой горячки преставился: пил много.

— Злодей! Это ты убил его! — У Даниила кольнуло сердце, его пронзила боль. Но он стерпел, крикнул: — Сам, поганец, защищайся! Я убью тебя!

— А вот этого я тебе не позволю! — Вяземский с силой замахал саблей и двинулся на Даниила.

Адашев искусно защищался, но он чувствовал, что правая рука его теряет силу ударов: рана в плече давала себя знать. Ему всё труднее было отбивать удары Афанасия. И Даниил понял, что только ловкость может спасти его. Увернувшись от очередного удара, он сделал прыжок в сторону и ударил Вяземского в бок. Тот упал. Но упал и Даниил. Один из всадников давно уже подобрался со спины, и едва Адашев ударил Вяземского, как получил ответный удар по шее.

Вскоре в лесной чаще всё было закончено. Афанасия Вяземского уложили в возок. Тела убитых забросали мхом и лапником. Воины двинулись в обратный путь.

Дня через два мухановский охотник нашёл тела убитых.

Вернувшись в село, он сказал о том старосте. Разумный мужик велел охотнику молчать, при этом промолвил:

— Видел я, чьих рук это убиение. Ежели скажем кому, не сносить нам головы.

Они вдвоём сходили в лес, выкопали могилу, положили в неё тела убитых, закопали, а землю забросали толстым слоем лапника.