Воевода Шеин

Дозоры уходили под самый Орел, а на запад — до Брянска. И первыми в Мценск вернулись гонцы от западного дозора. В день Великой пятницы, что пришёлся на одиннадцатое апреля, стотысячная орда достигла Брянска, но перед ним разделилась на две части: одна, большая часть пошла на Польшу, другая, всего около десяти тысяч, свернула на Карачев, двинулась мимо Орла на Мценск. Оставалось только гадать, какой из этих городов ордынцы будут брать приступом или осаждать. Когда дозоры Шеина донесли ему о движении врага, он велел воеводе Вельяминову прекратить все полевые работы за крепостью. Начались последние приготовления к встрече врага.

Враг появился неожиданно. С утра в Мценске жизнь шла заведённой чередой. Было четырнадцатое апреля, понедельник Светлой седмицы, в храме чуть свет началась служба и длилась целый день. Кому нужно было, сходили на торг. Завечерело, и тут в крепость примчались дозорные.

— Орда! Идёт орда! — кричали они.

Эти крики сразу всполошили весь город. Воины, похватав оружие, бежали на площадь. Их подгоняли сотские:

   — Всем на стены! Ружья заряжай!

   — Пушки к бою! — надрывались старшие нарядов.

Гонец, что прискакал первым, нашёл Шеина, доложил:

   — Батюшка-воевода, ордынцы идут от Польши.

Михаил поспешил к западным воротам. Не успел он подняться на помост, как оттуда кто-то закричал:

   — Ордынцы близко у стен! Они поджигают их!

Ничего подобного Михаил не знал, не слышал, чтобы ордынцы нападали так отважно. Он распорядился уничтожать их из ружей. Но стрельцы не могли поднять головы из-за зубцов стен, потому как над ними роем летели стрелы. Шеин понял, что, если стены загорятся, беда будет неминуемой. Он побежал к воротам, чтобы собрать там воинов и сделать вылазку. Однако он совершенно забыл, что в случае обороны всё было продумано заранее. И первыми дали бой ордынцам пушкари. Разом ударили по врагам со стены двадцать пушек, что стояли на западной стороне. После первого залпа в стане врага, откуда летели тысячи стрел, и многие с огненными хвостами, началась паника. Сразу были убиты сотни коней и всадников. Крымчаки не могли понять, какая сила валит их на землю, ломает руки, ноги, пробивает грудь. Пушкари продолжали наводить ужас. Наряды двух пушек, которые стояли в угловой башне, успели сделать несколько выстрелов вдоль стен. Многие конные ордынцы с факелами были убиты. Других добили стрельцы, над которыми уже не летели рои стрел.

Стемнело. Ордынцы как нахлынули неожиданно к стенам, так и отхлынули от них. Шеин поднялся на стену и велел двум пушкам выстрелить вслед отступающим ордынцам. Через миг до крепости долетели дикие вопли: ядрышки нашли-таки свою цель.

В это время кто-то из воинов на стене закричал:

   — Горит! Горит стена! Воду давайте!

С десяток воинов кинулись к ближнему колодцу, и пошли, пошли по руками бадьи с водой на стену. Вскоре опасность миновала, огонь был потушен.

В стане защитников крепости появились первые раненые. Один из ратников был убит: стрела попала в шею.

Наступила ночь, но никто из воинов не покинул стены, не ушёл от пушек. Шеин и Вельяминов собрали тысяцких и сотских и наказали им быть начеку.

   — Помните, что на рассвете ордынцы вновь прихлынут к стенам и, может быть, придумают какую-нибудь новую лисью уловку. И припасите воды. Раз они пытались поджечь стены, то не отступятся, — заметил Шеин.

К Михаилу подошёл сотский Никанор.

   — Воевода, выпусти меня и моих шестерых охотников посмотреть, как дичь расположилась на ночь.

   — Это очень важно? — спросил Михаил Никанора.

   — Да, воевода. Нам нужно языка привести.

   — Но ведь опасно!

   — Опасно. Оно и в крепости бывает опасно...

Никанор нравился Михаилу своим спокойствием, обстоятельностью и бесстрашием. Воевода понял, что без таких отважных воинов войску нельзя быть. Их надо искать, должно давать им волю действовать на свой страх и риск, как они разумеют. И, выслушав все доводы Никанора о том, что ему нужно идти на поиск, Михаил отпустил его.

   — Только береги, Никанор, своих воинов. И сам на рожон не лезь.

   — Это уж как получится, — ответил сотский. — Так я пошёл.