Воевода Шеин

— Ведомо мне, что король Сигизмунд и радные паны собираются к зимнему Николину дню отпустить королевича Владислава в Москву. Говорят, якобы с посольством к царю Василию Ивановичу. На самом деле тайные планы короля Сигизмунда вовсе другие. Он хочет посадить своего сына на московский престол. И ещё: для тебя, воевода, по-моему, самое главное, - продолжал Лука Паули. — Гетман Гонсевский прислан в Велиж уговаривать вас, смолян, отдать город польскому королю. Потому велено Гонсевскому идти на ваш рубеж и вести переговоры с государевыми людьми — выходит, воевода, с тобой. И ведомо мне, что как сговоритесь отдать город, так король пошлёт своих людей под Москву и велит им связать Тушинского вора и увезти в Краков.

   — Получается, что взамен Тушинского вора Сигизмунд подаст нам на царство своего сынка и в придачу возьмёт себе Смоленск, — рассудил Шеин.

   — По-иному и не мыслит себе польский король, — завершил изложение Лука Паули.

На другой день, получив от Шеина свежего скакуна, Лука Паули только ему ведомыми путями отправился в Москву: нельзя ему было попадаться в руки поляков.

А Шеин принялся ожидать своих лазутчиков из Польши. Туда уходили Нефёд Шило, Павел Можай и ещё четверо «крестьян». Они побывали в Дубровницах, в Орте, Копыси и Мстиславле. Вернулись в Смоленск с одной малоотрадной вестью: король Сигизмунд по всей Польше собирает войско и ещё деньги, чтобы нанять иноземных солдат.

Отношения с Польшей ухудшались с каждым днём. Когда Шеин отказался послать на съезд в Велиж смоленских дворян, чтобы получить от них согласие на сдачу города, то брат велижского старосты Симон Гонсевский вместе с государевыми изменниками братьями Хрипуновыми и с «ворами», с литовскими людьми, вторгся в порубежные многострадальные смоленские волости Шученскую и Порецкую. Разбойники выжгли несколько деревень, побили всех крестьян, кто сопротивлялся, многих взяли в плен и разграбили их имущество. Землю этих волостей поляки присоединили к Велижскому повету.

Когда Шеину доложили о разбое в Порецкой и Шученской волостях, он решил встретиться со старостой Велижа гетманом Александром Гонсевским. Он отправил туда гонцов Нефёда Шило и Павла Можая и наказал им передать Гонсевскому, чтобы ждал гостя. Когда Нефёд и Павел вернулись, воевода, взяв на всякий случай полсотни воинов и всех своих лазутчиков, отправился за сто вёрст к северу от Смоленска, в Велиж.

Но Гонсевский встретил Шеина на пути к Велижу и принял его в своём поместье: он не хотел «пугать» горожан появлением русских воинов. Оба крупные, мужественные и по натуре доброжелательные, они, однако, «несли каждый свою правду».

Был накрыт стол, была горилка. Выпили, закусили и повели разговор. Бились в этой беседе долго и ни к чему не пришли. Гонсевский утверждал:

   — Рубеж между Смоленском и Велижем обозначен не так, как о том был уговор в Москве между панами и боярами.

   — Но в Порецкой и Шученской волостях нет на жительстве ни поляков, ни литовцев. Это наша земля.

   — Но мы её добыли, и теперь она наша. Добывайте и вы, — весело смеялся Александр.

Михаил Шеин стал терять присутствие духа. Сказались дорожная усталость и выпитая горилка. Он упрекнул Гонсевского в том, чего тот не заслужил:

   — Вот ты говоришь о справедливости и о поруке за слово. Почему же до сих пор вы не вывели свои войска из Московского государства? Обитель святую осаждаете.

Гонсевского это сильно задело за живое.

   — Ты хочешь, чтобы польских и литовских воинов вывели из Московии. А я спрошу тебя: каким способом? Если грамотами королевскими, то такие уже были посланы. И сами вы многое теряете, не выходя на переговоры, бегаете от них, держась московского обычая. У вас брат брату, отец сыну не верят. И тот обычай привёл Московское царство к теперешней великой погибели. Будучи в Москве, пригляделся я и прислушался к жизни и, нынешнее ваше поведение видя, дивился тому: что ни делаете, всё только на большее кровопролитие и пагубу своего государства.

Слушая Александра Гонсевского, Михаил вдруг понял, что поляк во много прав. Сколько зла содеяно самими россиянами на погибель державы! И он пришёл к мысли, что сейчас в споре с Гонсевским ничего не добьётся, разве что большего озлобления друг против друга. Подняв кубок, Шеин дружелюбно сказал:

— Ладно, пан Александр, не будем ломать копья напрасно, время рассудит нас. — Он выпил свой кубок и встал. — Прощай. А мне пора в обратный путь.

Гонсевский попытался уговорить Шеина переночевать у него. Но Шеин подал ему руку, откланялся, с тем и покинул имение гетмана.

А вскоре миролюбивая поездка Михаила Шеина на переговоры к гетману Гонсевскому обернулась ему во зло. В Польше были распущены слухи о том, что смоленский воевода боярин Шеин приезжал к гетману Гонсевскому с тем, чтобы обговорить условия передачи Смоленска королевичу Владиславу, которого в Москве позвали на русский престол.

Эти слухи побудили короля Сигизмунда весной девятого года двинуть свои войска в Московское государство. Он торопился, чтобы успеть исполнить задуманное до того, как Василий Шуйский наведёт государственный порядок в державе.