Воевода Шеин

Он сидел в походном кресле, и вид у него был усталый. Сказались всё-таки волнения, которые выпали на его долю в этом походе. Конечно, он не рассчитывал на то, что Казы-Гирей уйдёт без боя с поля брани. Но ему так не хотелось проливать кровь россиян. И вот Всевышний внял его молитвам. Это ли не добрый знак Господа Бога?! И Годунов верил, что всё у него теперь будет складываться удачно, что он наденет царскую корону, сядет на русский трон. У него есть сын, которому он в должный час передаст державу. «Господи Милосердный, спасибо, что печёшься обо мне. Но зачем это нелёгкая принесла князя Черкасского с челобитной на лучшего слугу? Как бы всё повернулось, если бы он не поставил на колени дерзкого ордынского батыра?» — подумал Борис Годунов и принялся без особого внимания слушать то, что говорил ему князь Черкасский.

А тот рассказывал государю о том, что Михаил Шеин связался с нечистой силой, с колдуном, который иссушил князю руки и ноги, когда они с Шеиным вступили в единоборство.

— Бойся, государь милостивый, этого человека, он может принести тебе много зла, — лил грязь на Шеина князь Черкасский.

— Выходит, ты видел этого колдуна? — спросил государь.

— Видел, батюшка, рукой мог достать. Копна волос у него на голове огненная, а глаза русалочьи, зелёные. Я хотел его убить, а он мою отменную саблю как хворостинку сломал…

У Бориса Годунова по спине побежали мурашки. Вспомнил он ведунов Катерину и Сильвестра, с которыми встретился в забытой уже деревушке под Звенигородом. Вспомнил, как ясновидцы предсказали ему царскую судьбу. И появилось у него недостойное для государя желание ударить подлеца Черкасского по холёному лицу и выгнать из шатра, пиная ногами. Но ничего этого государь позволить себе не мог и как можно спокойнее сказал:

— Ты, князь, иди отдыхай. А мы тут с Семёном Никитичем подумаем, как избавиться от нечистой силы.

Димитрий Черкасский ушёл. Дядя и племянник посидели молча, потом Семён Никитич возмущённо произнёс:

— Такой благостный день омрачил, негодник!

— Ты про кого?

— Так про Шеина. Я знаю давно, что Черкасский и Шеин враждуют. С той поры, как однажды на Святки Мишка уложил Димитрия на лёд. А теперь ещё этот колдун встал при Шеине… Совсем изведут князя.

Борис Фёдорович хорошо знал своего дядю. Уж если за кого ухватится, не упустит живьём. Вот и любезный государю Сильвестр может оказаться в железных руках дядюшки. Может ли он, государь милостью Сильвестра и Катерины, защитить их от сыскных дел мастера Семёна Никитича? Чревато это, ой чревато, счёл Борис Фёдорович. Всё против него может обернуться.

И так уж говорят борзые летописцы, что он пробивается к трону хитростью и иными происками. Однако что бы там ни говорили летописцы, а он больше не желает жить неправдой. Да пусть ускользнёт от него царский трон, если он и впредь будет жить не по правде.

И сказал племянник дяде весомо и твёрдо, как отдают повеления государи:

— Ты вот что, глава моего сыска, дядюшка. Чародея того рыжего не ищи, а встретишь где, пальцем не тронь! Он человек от Бога. И Шеина не беспокой. А чтобы князь Черкасский не мешал нам жить, я подумаю сам. Наверное, пришло время дать ему почётную службу.

— Всё понял, государь. Пора и нам на покой.

Семён Никитич встал и покинул шатёр государя. Неподалёку на колоде сидел князь Димитрий Черкасский и ждал появления дяди царя. О чём он его хотел спросить, осталось неведомо.

Глава восьмая ВОЕВОДА В ПРОНСКЕ

Спустя два года после пребывания Марии и Михаила Шеиных в Суздале на Рождественке появилась гостья любезная, о которой у Шеиных не раз возникали беседы. Она пришла пасмурным июньским днём. А как вошла в покои, будто солнышко выглянуло. Боярыни Елизавета и Мария встретили её душевно.

— Наконец-то вспомнила о нас, голубушка, — завела речь Елизавета и показала на Марию, которая ждала дитя: до родов ей оставалось не больше двух месяцев.

Катерина подошла к Марии, обняла её, погладила живот.

— Доченьку тебе Бог пошлёт, ясочка. Такая сильная подрастать будет в утешение родителям…

Елизавета той порой захлопотала, чтобы стол накрыть, и послала слугу за Михаилом, который был на конюшне. Он прибежал довольно быстро, радостный, лицо сияет. Поклонился Катерине, обнял, к щеке прикоснулся, вместе с Марией привёл к лавке, обитой голубым бархатом, усадил, сам присел.

— Расскажи-ка, солнышко, как вы там с Сильвестром живёте-можете?

— Слава Богу, всё у нас ладком. Торговля идёт ноне хорошо, не бедствуем. Доченька растёт, ну вылитый батюшка. А к вам я приехала по неотложному делу. Послушайте меня со вниманием.

— К сказанному тобой мы всегда прислушиваемся, — ответил Михаил.

— Вот и спасибо. А скажу я о том, что в Вербное воскресенье посетил меня ангел Господень. Прилетел в полночь, и мы с ним побеседовали. И сказал он мне много чего такого, что от слов тех волосы на голове зашевелились. И вам это надо знать, чтобы укрепить дух, а не впасть в печаль глубокую. Помните, слушая меня, что у вас всё будет хорошо.

— Наберёмся мужества, солнышко, не бойся за нас, — молвил Шеин.